— То есть, — Лотта слушала внимательно, хотя есть не забывала, и делала это как-то так, что хотелось сгрести ее в охапку и…

…поцеловать.

Для начала.

— …вам отказали в проведении расследования? — рыжие бровки сошлись над переносицей. — Оба раза?

Пришлось сделать усилие и вернуться к разговору.

Данияр развел руками.

— Никому не нужны проблемы.

— Убийца на корабле — это проблема, — Лотта выпрямила спину. — А они…

Она сжала кулачки.

И нахмурилась.

— И чем они аргументировали?

— Сказали, — медная девица улыбалась, — что мы сами притащили на борт медузу, а потом не досмотрели. И если будем настаивать, то они вынуждены будут поднять вопрос о незаконном экспорте особо редких существ.

— То есть, контрабанда? Вас обвинили в контрабанде?

— Попытались, — светловолосая погладила плечико ах-айорца. — Требовали возместить ущерб, причиненный кораблю…

— Совсем страх потеряли, — Лотта произнесла это тоном, который не оставлял сомнений, что страх весьма скоро обнаружится. — А во второй раз?

— Пищевая аллергия.

— Но ведь яд…

— Растительного происхождения, — нарушила молчание третья одару, до того просто наблюдавшая за происходящим. — А следовательно, речь идет о пищевой аллергии на некоторые редкие компоненты. И поскольку были они в продуктах, приобретенных вне лайнера, то и команда ответственности не несет.

— Ага…

Лотта дернула себя за рыжую прядку и посмотрела почему-то на Кахрая. А он взял и смутился, как будто… нет, тогда, в прошлом, он не смущался.

Он был глуп и самоуверен.

И казалось, что любовь его на века, она преодолеет все, даже расстояние в пару сотен световых лет, ведь есть же почта и вообще… а теперь взял и смутился. И кажется, даже покраснел, иначе почему меднокожая хмыкнула.

А другая, светлая, отвернулась.

— Р-р-зные, — почти четко проговорил Тойтек. Он старательно шевелил губами, явно контролируя каждый звук. — С-ча-йи.

— Разные, — Кахрай согласился. — И вправду очень разные… только… он все равно один.

— Она, — Данияр смотрел на него сквозь полуприкрытые глаза. — Я тут встретил женщину. Весьма подозрительную женщину…

Тойтеку это место не нравилось.

Ни море это.

Ни огоньки.

Ни ветерок, что, проникая сквозь завесу защиты, пробирал до костей. Время от времени его сотрясала дрожь, от которой пальцы ног подгибались, да зубы мерзковато клацали друг о друга. Причем никто-то из людей, Тойтека окружавших, не слышал этого клацания, да и вовсе, казалось, не замечал ни самого Тойтека, ни страданий, им испытываемых.

Кроме одной наглой девицы.

Сперва Тойтек даже не обратил на нее внимания, всецело сосредоточившись на происходящем с ним. Разум говорил, что ветер и вправду теплый, а следовательно озноб является следствием нарушения терморегуляции, что, в свою очередь, говорит о внутренних изменениях в многострадальном теле.

Девица сидела.

Тихонько.

Рядом.

И тот же растреклятый ветерок доносил до Тойтека запах ее духов, в котором чудилось что-то резкое, но не сказать, чтобы неприятное.

Зубы снова клацнули.

И девица вздрогнула.

Покосилась на Тойтека.