— Ты…

— Посмею, — Кахрай выдержал ее взгляд. — Еще как посмею. Поэтому у тебя есть лишь один шанс договориться.

— И чего ты хочешь?

— Имена. И то, что у тебя есть на этих ублюдков. Я получаю информацию. А ты становишься одной из первых жертв чумы. Как и хотела.

В ответе Кахрай не сомневался.

В конце концов, кто хотел иметь дело со службой безопасности?

Сон не был сном в полной мере. Тойтек не знал, были ли тому виной настройки капсулы, появившаяся после паралича толерантность к основным типам снотворного или же нынешняя болезнь, главное, время от времени сознание возвращалось.

Оно огромною рыбиной подплывало к границе яви, но не находило сил эту границу переступить.

Пожалуй, он бы нарисовал эту рыбину.

Он бы сумел.

Рисовать — не так уж и сложно, и он пытался… он помнит, что пытался, когда-то в детстве, желая получить матушкино одобрение, но она была слишком гениальна, чтобы признать за ним право на искру таланта. В этом правда, а не в том, что он угнетающе бесталанен.

Вдох.

И легкие раздираются, в них, в легких, уже начались изменения. Утолщились стенки альвеол, а на суфрактанте появились мелкие капли-колонии. Кислород упал, но не настолько, чтобы капсула отреагировала интубацией. Впрочем, осталось немного.

— …интересная идея, весьма интересная, — этот голос был незнаком, но раздражал, потому что Тойтек знал, какую именно идею обсуждают. Его. И да, та была, бесспорно, интересна, только это ведь не повод говорить о ней с тонкой иронией, которую никто, кроме Тойтека не слышит. — Молодой человек талантлив, если не сказать, гениален. Использовать геном вируса для проведения направленной мутации, причем нужной направленности… обратного эффекта… подобные опыты проводились, но прошли неудачно.

Тойтек знает.

Читал.

Идея перекрестного воздействия, когда два возбудителя взаимоподавляют друг друга. Но в старых экспериментах возник вопрос контроля, ибо победивший вирус все одно вызывал болезнь. Он же использовал повторное заражение…

— Шансы на успех определенно есть, что, в свете нынешней ситуации, само по себе неплохо, а дальше будет видно… боги дают нам возможность, и грешно будет не воспользоваться ею, да…

Боги.

При чем тут боги?

Это все Тойтек… виноват? Нет, он работал. Он просто работал. Он был увлечен и, возможно, не слишком задумывался о последствиях этой увлеченности, но не он решил выпустить вирус.

Не он придумал безумный этот план.

Не…

— Температура опять растет…

— Это естественно, вы же понимаете, милая. И не стоит сбивать… как по мне, ваш друг совершенно прав. Здесь стандартные протоколы не подходят, единственно, я бы все-таки использовал иммуннотерапию, но на более позднем этапе. И чистку крови, если получится. Ресурсы организма не бесконечны, поэтому мы немного ему поможем.

Пускай.

Сознание-рыба устало.

— Сколько осталось?

— До конца цикла с четверть часа, — этот голос был мягким, что шарасская шаль, которую матушке прислал поклонник. Шаль была безумно дорогой и походила на облако цвета индиго.

Тойтеку нравилось в нее закутываться.

Раньше.

Давно.

— Хорошо… сколько пока заболевших?

— Двадцать три подтвержденных случая. Плюс двадцать три. Из них тяжелых два, но… — Заххара явно замялась. — Один случай велено не трогать.

— Тогда не трогаем.

— Просто…

— Детонька, никогда ничего не бывает просто. Но раз велено, на то есть причины.