Мокрист закрыл глаза, привел в порядок кипевшие последние несколько часов мысли, и начал говорить.

Высоко над ним, огромный парус полностью перекрывал видимость между соседними башнями. А прямо рядом с ним маленькая башенка "Дымящего Гну" была как раз подходящего  размера, чтобы со следующей башни ее приняли за настоящую большую башню, расположенную вдвое дальше. Ведь все что видно ночью — это огни.

Стоящие дальше по линии башни задрожали от работы заслонок. Но теперь совсем другое сообщение неслось под ночными небесами…

В нем было всего лишь несколько сотен слов. Когда Мокрист закончил диктовать, башни вздрогнули еще несколько раз, передавая последние буквы, и затихли.

Через некоторое время он спросил:

— Они передадут его дальше?

— О, да — ровным голосом ответил Безумный Ал — Передадут. Ты сидишь в башне среди гор, и вдруг получаешь такое? Ты отправишь его дальше так быстро, как только сможешь.

— Я даже не знаю, надо вам руку пожать или с башни сбросить — угрюмо заметил Разумный Алекс — Страшную штуку вы придумали.

— Да что же надо быть за человеком, чтобы измыслить такое? — спросил Безумный Ал.

— Мной. А теперь давайте поднимем Адриана, ладно? — быстро предложил Мокрист — А потом лучше будет поскорее убраться в город…

Омнископ был одним из самых мощных магических инструментов, и поэтому одним из самых бесполезных.

Он мог показать все что угодно, запросто. А вот заставить его показывать что-то  было сложной магической задачей, потому что Всего Чего Угодно слишком много — включая то, что могло произойти, произойдет, происходит, произошло, должно произойти и лучше бы произошло во всех возможных вселенных — и поэтому что-то, особенно если это какое-то конкретное нужное вам что-то,  с его помощью обнаружить крайне непросто. До того как Гекс научился контролировать магические вибрации, выполняя за день работу, которая раньше занимала у пятисот волшебников минимум десять лет, омнископы использовались в качестве простых зеркал, потому что показывали только потрясающую черноту. Как оказалось, это происходило потому, что вселенная состоит в основном из "смотреть не на что", так что многие поколения волшебников мирно подстригали себе бороды, глядя прямо в черное сердце космоса.

Омнископов, которые можно настраивать на то, что вам хотелось бы увидеть, в мире немного. Их очень трудно изготовить, а стоят они целую кучу денег. Волшебники не очень-то и стремились понаделать их побольше. Омнископы были нужны им, чтобы смотреть на вселенную, а вовсе не для того, чтобы вселенная глядела на их в ответ.

Да и кроме того, волшебники полагали, что не следует слишком уж облегчать жизнь людям. По крайней мере, тем людям, которые не волшебники. Короче говоря, омнископ был редким, дорогим и деликатным прибором.

Но сегодня был особый день, поэтому волшебники распахнули двери для самых богатых, чистых и гигиеничных слоев анк-морпоркского общества. Длинный стол был сервирован для Второго Чая. Никаких излишеств — несколько дюжин жареной дичи, парочка лососей, сто погонных футов салат-бара, гора булочек, пара бочонков пива и, разумеется, целый поезд тележек с маринадами, соусами и приправами, потому что одной тележки было бы явно недостаточно. Посетители наполняли тарелки и болтали, но в основном они выполняли главную функцию — Быть Здесь. Мокрист проскользнул внутрь, оставшись пока незамеченным, потому что все разглядывали самый большой университетский омнископ.

Архиканцлер Чудакулли ударил прибор по боку рукой, так что тот закачался.

— Эта штука все еще не работает,  мистер Стиббонс! — проревел он — Опять в нем только этот чертов огромный огненный глаз!

— Я уверен, что мы все правильно… — пробормотал Помыслер, что-то подкручивая на задней стенке большого диска.