— Не желаете, сэр? — предложил он, а слезы катились по его щекам.

Он протянул коробочку Мокристу.

— Это таблетки Номер Три, сэр. Очень мягкий вкус. Я их сам сделал, сэр. Нат'ральные лекарства из нат'ральных ингредиентов, это мой стиль, сэр. Надо поддерживать трубы чистыми, сэр, иначе они доставят вам немало проблем.

Мокрист взял из коробочки большую фиолетовую таблетку и понюхал ее. Она слабо пахла анисом.

— Спасибо, мистер Грош — сказал он, но на случай, если это было попыткой подкупа, снова резко спросил: — так что насчет почты, мистер Грош? Засовывать ее повсюду, где есть свободное место — это разве не порча почты?

— Ну это скорее… задержка  почты, сэр. Просто, э… замедление. Небольшое. У нас никогда небыло намерения совсем  ее не доставлять, сэр.

Мокрист разглядывал обеспокоенное лицо Гроша. Он испытывал странное чувство, как будто почва уходит из-под ног, такое испытываешь, когда общаешься с человеком, чей мир соприкасается с твоим только кончиками пальцев. "Не отшельник — подумал он — скорее потерпевший крушение моряк, который жил на этом песчаном островке старого здания, пока весь остальной мир шел вперед, а здравый ум постепенно испарялся".

— Мистер Грош, я не хотел бы, понимаете, расстраивать  вас и все такое, но вон там под толстым слоем голубиного гуано лежат тысячи писем — медленно сказал он.

— Ну, на самом-то деле в этом случае все не так плохо как кажется — сказал Грош и сделал паузу чтобы пососать свою натуральную таблетку от кашля — это очень сухое вещество, голубиные какашки, и они формируют твердую защитную корку на поверхности конвертов…

— Но почему они все здесь , мистер Грош? — спросил Мокрист.

"Навыки общения — напомнил он себе — нельзя трясти его за грудки".

Младший Почтальон избегал его взгляда.

— Ну, вы знаете, как это бывает — попытался объяснить он.

— Нет, мистер Грош, не думаю, что знаю.

— Ну… почтальон может быть очень занят, у него полный мешок почты, может это канун Страшедства, куча открыток, понимаете, а инспектор давит на него насчет соблюдения сроков доставки, ну и может так случиться, что он просто сунет полмешка куда-нибудь в безопасное место… но ведь он доставит  их, так? Я имею в виду, это не его вина, что на него давят, сэр, давят  на него все время. Ну вот, а на следующий день у него мешок еще больше, потому что они давят  все время, так что он думает, сброшу-ка я еще кое-что и сегодня тоже, потому что у меня во вторник выходной и вот тогда-то я все наверстаю, но так получается. что во вторник у него еще больше работы, потому что они продолжают давить , и он очень устал, устал как собака, и он говорит себе, ну ладно, у меня скоро отпуск, и он получает отпуск и тогда… ну, кончается все очень мерзко. Тогда были… неприятности. Мы зашли слишком далеко, сэр, вот в чем дело, мы слишком сильно старались. Иногда что-то разбивается вдребезги, да так, что лучше оставить все как есть, чем пытаться склеить кусочки. Я имею в виду, никто не знает, с чего же начинать?

— Думаю, я уловил вашу мысль — сказал Мокрист.

Вы лжете, мистер Грош. Вы лжете умолчанием. Вы чего-то недоговариваете. И это что-то очень важное, так? Я превратил ложь в искусство, мистер Грош, а вы всего лишь талантливый любитель.

Лицо Гроша, неосведомленного об этом внутреннем монологе, расплылось в улыбке.

— Но проблема в том… как ваше имя, мистер Грош? — спросил Мокрист.

— Толливер, сэр.

— Красивое имя… так вот, проблема в том , Толливер, что картинка, которую я вижу в твоем рассказе, это для целей моей аналогии не более чем маленький этюд,  в то время как все это  - Мокрист взмахнул рукой, обозначая здание Почтамта и все что в нем содержится — полноразмерный триптих, изображающий сцены из истории, сотворение мира и всех богов, плюс к нему расписной купол с небесным сводом, да еще и набросок портрета женщины со странной улыбкой, добавленный просто до кучи! Толливер, я думаю, ты не был честен со мной.