На это Агафон ответил им с печалью:

Не я ли предупреждаю вас ежедневно, что пьянство пагубно, и указываю действенные меры к спасению? Так ответьте мне, много ли вы до сих пор предприняли?

Ксения

О предстоящей моровой язве Агафон Впередсмотрящий говорил князьям неохотно, и ничего не сказал об их смерти. Он не любил смотреть вперед. Строго говоря, само прозвище Впередсмотрящий было дано ему не вполне справедливо: Агафон смотрел одновременно во все стороны.

Он видел наступающие события с той же ясностью, что и наступившие. Первые, возможно, даже яснее, потому что их не искажало несовершенство человеческой памяти. История, учил Агафон, повествует не столько о прошлом, сколько о настоящем.

В одной из своих проповедей он рассматривает вопрос о предопределенности событий. Утверждает, что предопределенности нет. Есть свободный выбор человека, который приводит к тем или иным событиям.

Так говорил Агафон.

Обсуждая эту главу хроники, мы с Парфением коснулись свободы выбора. Я не понимала, как безграничная свобода выбора может не нарушать всемогущества Божьего.

Парфений сказал:

– Почему, радость моя? Может. Просто любой – даже самый свободный – выбор человека Богу заранее известен.

Я подумала: муж называет меня радость моя. Уже целую вечность мы составляем радость друг друга. Мы – свободный выбор друг друга, хотя обвенчали нас, не спрашивая согласия. Можно было бы сказать, что выбор осуществился после, в ходе нашей совместной жизни, но такое объяснение было бы легковесным. Оно точно не понравилось бы Агафону, пренебрегавшему временем. Выбор осуществлялся не после венчания, а внутри него.

Многое мне в Агафоне созвучно. Изредка я угадываю кое-что из будущего, но об этом не говорю. Не потому, что скрываю, – просто не могу выразить. Ни в коем случае себя с Агафоном не сравниваю: он предвидел, а я предчувствую. Это не поддается слову.

В лето седьмое царствования светлейшего князя Михаила жена его, княгиня Зоя, майскими днями почувствовала себя непраздной. Тогда же, в месяце мае, от князя Андроника понесла княгиня Евпраксия.

В августе месяце седьмого лета княжения Михаила Остров охватило моровое поветрие. Началось оно на Большой земле, а на Остров перенеслось корабельными крысами.

И тогда спросили Агафона князь Михаил и князь Андроник:

Зачем, спрашивается, были зачаты наши дети, если им суждено погибнуть от мора?

Во всём, что касается зачатия, вопросы к третьему лицу не вполне оправданны, ибо оное осуществляется двоими, ответил Агафон. Одно лишь скажу: дети спасутся.

В течение недели мор охватил весь Остров, и не было от него спасения нигде. Некоторые уходили в Лес, надеясь, что страшная болезнь там их не настигнет, а иные строили шалаши на пустынном берегу. Но жизненные надобности заставляли их хоть изредка посещать свои дома, и обратно они приходили, уже неся в себе частицы смертоносной язвы, которые становились явными по возвращении.

Пораженный мором прежде всего чувствовал как бы удар рогатиной под лопатку или в грудь против сердца, и разболевался, и начинал харкать кровью. Потом словно бы жгло его огнем, а дальше начинала бить дрожь. И набухали железы в разных местах, у кого на шее, у кого на бедре, а у иных под мышкой или под скулой, а еще под лопаткой или в паху.

В первый месяц мора умер иерей Иоанн, мужественно исповедовавший умирающих, а затем их же и отпевавший. Служа панихиду, он начал медленно оседать, его схватили под руки и повели к скамье, и даже когда его несли к дому, он не прервал отпевания, и вскоре преставился с молитвой на устах.

Умер золотых дел мастер Евлогий, чьи украшения носила островная знать. Его руками были выкованы подсвечники в храме Преображения и позолочены купола, которые в ясную погоду будто горят огнем на радость благочестивым и на устрашение неверным.