– Жениха?! – удивился управляющий. – А он разве…

– Временно недоступен, Сергей Львович, временно, – сверкнула глазами Ольга, и Рост, кажется, правильно ее понял.

– Что ж… м-да… оставим, – пробормотал он и поклонился представленным гостям. – Рад знакомству, боярышни, майор.

Последнему управляющий кивнул довольно сухо, но тут же улыбнулся, увидев книксен в исполнении Анны и Инги, еле упросивших меня взять их с собой в Москву.

Мотнув головой и стерев улыбку с лица, Рост сделал приглашающий жест в сторону высоких двойных дверей, ведущих в холл небольшого, но очень оригинально выглядящего особнячка, расположившегося в глубине двора.

– Прошу в дом.

Специального приглашения для охранников не последовало, но это не помешало бойцам Толстого просочиться в особняк раньше моих учениц и Рогова. Они даже управляющего опередили, но этот колоритный персонаж и не поморщился. Одобряю.

Оказавшись в просторном холле, ученицы восхищенно заохали и закрутили головами. И было отчего. Круглое помещение украшала огромная плавно изгибающаяся лестница. Каменное кружево ее перил словно стекало на мраморный пол, а в его глянце играли блики света, сияющим потоком льющегося через высокое арочное окно с затейливым, прихотливо извивающимся виноградной лозой деревянным переплетом.

Совершенно нехарактерный для здешней архитектуры стиль… но чем-то знакомый. Впрочем, я не особый знаток, могу и ошибаться. Для меня что барокко, что рококо одинаково далеко.

– Этот дом был построен по заказу деда нынешнего главы рода Бестужевых, – зарокотал довольный произведенным на гостей эффектом управляющий. – Роман Ильич был большим меценатом и принимал живейшее участие в судьбе многих деятелей искусства своего времени. В благодарность за оказанную боярином Бестужевым протекцию при поступлении в старейшее архитектурное училище России – школу князя Ухтомского, один тогда еще очень молодой, но весьма талантливый архитектор спроектировал и построил этот особняк, сейчас заслуженно считающийся настоящей жемчужиной среди архитектурных творений начала двадцатого века. Как признавал сам архитектор, Франц-Альберт Шехтель, ни до ни после строительства этого дома ни один заказчик не позволял ему столь полно и исчерпывающе воплотить в камне и дереве свои задумки.

– Сергей Львович, – чуть укоризненно протянула Оля, и управляющий, кхекнув, сбился с высокопарного тона.

– Действительно, что это я?! Прошу прощения, дамы, господин майор, увлекся… следуйте за мной, я покажу вам ваши покои, а после пройдем в столовую, где нас ждет великолепный обед. Ручаюсь, останетесь довольны!

Управляющий городскими владениями Бестужевых имел полное право гордиться своим хозяйством. По крайней мере, вот этим конкретным особняком точно. Пока наша компания, возглавляемая Ростом, гуляла по дому, теряя в пути расселяющихся по комнатам бойцов, я никак не мог избавиться от смутного ощущения некоего диссонанса. И лишь когда мы с Ольгой остались наедине в ее покоях, до меня дошло, что именно так смущало в происходящем.

Пока мы шли следом за управляющим, я чувствовал себя как на экскурсии в музее, и было отчего. Блестящие вощеным наборным паркетом полы широких галерей, на обитых шелком стенах которых висят старинные портреты. Деревянное «готическое» кружево декоративных балок в зале с огромным камином, окнами-витражами и длинным, словно взлетно-посадочная полоса, массивным столом, окруженным двумя десятками троноподобных стульев с высоченными резными спинками. Уютная круглая башенка библиотеки, опоясанная резным балконом с дубовыми книжными шкафами в два этажа, загадочно сверкающими стеклянными створками, за которыми прячутся многочисленные тома книг с нечитаемыми в полумраке названиями… И на всю эту музейную обстановку, которой не хватало только табличек типа «Экспонаты руками не трогать», яркими пятнами ложились элементы обычного обжитого дома.