– Какой обед, милая? Ты не забыла, что меня здесь вообще нет? – Я покачал головой. – Как ты сказала управляющему? «Временно недоступен», да… Так что обедать вам придется без меня.

– К чему такие сложности, Кирюш? Здесь же все свои! – недовольно нахмурилась Оля.

– Аристарх Хромов тоже свой, но это не мешает ему быть протеже цесаревича, – заметил я. – А теперь представь, что информация о моем присутствии дойдет до командира дружины твоего отца. Стоит ли проверять, кому на самом деле принадлежит его верность… точнее, стоит ли ставить Хромова в положение, при котором у него не будет иного выхода, кроме как доложить своему сюзерену о моем появлении в доме Бестужевых? А ведь Валентин Эдуардович такой подставы ему не простит…

– Хочешь сказать, что Аристарх Макарович может предать моего отца? – вскинулась Ольга.

– Не предать, а исполнить свой долг, – поправил я невесту. – Валентин Эдуардович прекрасно знает, кому на самом деле верен Хромов, и ничуть не возражает против такого положения вещей, поскольку его собственная верность принадлежит тому же человеку. Тут, скорее, следует не Аристарха винить, а меня, как элемент, умудрившийся привнести хаос в прежде безукоризненно работавшую систему.

– Зато с тобой весело, – неожиданно заключила Оля и, ухватив меня за руку, опрокинула на кровать. – К черту обед, у меня есть идея получше!

Глава 6

Поговорить-поистерить

За то время, что мы с Леонидом не виделись, парень изрядно вытянулся и… усох, что ли? И без того почти отсутствовавший «детский» жирок на щеках исчез без следа, зато под носом уже зазолотился легкий, юношеский пушок. Глядишь, через полгода-год придется ему бритву осваивать. В общем же было видно, что все это время Леня не валял дурака, а действительно занимался по составленной мной программе. Подвижный, жилистый боец. Точнее, пока «спортсмен», но если все пойдет как задумано… ничего, я еще сделаю из этого умника воина.

– Кирилл, может, все-таки снимешь запрет на занятия стихийными техниками? – со вздохом и печалью во взоре спросил Леня, почесывая белый пушистый живот рыжего котяры, с громким тарахтеньем дремлющего у него на руках.

Мурлыка с рваным ухом был огромен и красив, как может быть красив только находящийся в самоназначенном отпуске настоящий дворовый хищник, гроза подвальных крыс и хозяин окрестных крыш. Откуда он взялся в шехтелевско-бестужевских хоромах, я понятия не имею, но уюта старой библиотеке этот бандит определенно добавил.

– И не подумаю, – мотнул головой я. – Работы хочешь мне добавить? Не выйдет, друже. Рукомашества и дрыгоножества – пожалуйста, бег, силовая гимнастика, плавание – сколько угодно. Но никаких стихий. Максимум эфирные воздействия, и то уровня не выше новика. Но лучше бы обойтись без них. Тем более что терпеть осталось недолго. Закроем тему турнира, и я займусь твоим обучением всерьез. Поверь, разом забудешь о всяких глупых техниках.

– Вот кстати, а зачем вообще нужен этот запрет? – переключая мое внимание на себя, проговорил старший Бестужев, потягивая коньяк из круглобокого «тюльпана».

– Чтоб не пришлось переучивать, – ответил я Валентину Эдуардовичу. – Знаете, сколько времени я убил, пока сломал ученицам привычный механизм воздействия? У-у, да будь они полными нулями в стихийных техниках, за время наших занятий я бы их не только в потолок вывел, но и на мастерство в Эфире уже натаскал бы…

– Интересно, – лениво протянул старший Бестужев.