– Дорогая моя чопорная Розенцвейг! Возможно, вы и правы в своей чопорности, – громко рассмеялась Каролина. Затем оборвала смех. – Я попытаюсь стать серьезной, мадемуазель секретарь. В самом деле. И если из меня выйдет жена, наградой мне будут дети. Я хочу много детей. Хорошо бы десять, как вы думаете? Вчера я узнала, что у противной старой королевы Шарлотты было пятнадцать наследников. Двое умерли. Даже от тринадцати бросает в дрожь, верно?

– Может быть, не стоит обсуждать этот вопрос сейчас? – предложила мадемуазель Розенцвейг.

– Как хорошо, что вы мне вовремя напомнили, моя дорогая, что я больше не должна вас называть «моя дорогая», это фамильярно. Я должна не забывать, что буду скоро принцессой Уэльской. И начну готовиться прямо сейчас. Не ждите больше от меня фамильярности. О, я так рада, что вы поедете со мной. Мне будет легче, если около меня окажутся свои люди. И дорогой лорд Малмсбери будет там. Знаете, моя дорогая, я не должна столь откровенно высказываться, да? Но вы, моя дорогая, меня прекрасно знаете… поэтому я скажу вам, пока мы одни… мне безумно хочется уехать из Брунсвика!

– Вам пора замуж, принцесса.

– Пора, я уже не ребенок, верно? Я получила такие очаровательные письма от принца Уэльского. Он пишет… прекрасно… на английском, на немецком, на французском… Ах, если бы я понимала по-английски! Так складно он пишет! Я восхищена. Я выхожу замуж за очень умного человека, дорогая Розенцвейг.

– Принц Уэльский славится своей образованностью.

– Жаль, что я немногому обучена.

– Ваше Высочество, вы еще приобретете многие знания.

– Вы начинаете говорить, как мой дражайший Малмсбери. Я слышала, мой дядя, король, хороший добрый человек. Я его уже люблю заранее. Однако… я боюсь, Розенцвейг, я очень боюсь почему-то.

Веселое настроение прошло, на лице Каролины проступило меланхоличное выражение.

– Я весьма уважаю принца Уэльского, но я никак еще не могу его любить всей душой.

– От вас этого и не ждут. Это придет.

– Дорогой, дорогой Малмсбери, вы говорите совсем, как он. – Она встала, вытянулась во весь рост и пыталась придать теперь своему лицу выражение, свойственное лорду Малмсбери. В голосе ее прозвучали знакомые нотки: – Ваше Высочество, от вас не ждут страсти. Она придет со временем. Когда-нибудь, когда-нибудь у вас, Ваше Высочество, будет десять детей. Ах, я не должна издеваться над лордом, потому что люблю этого человека. И в самом деле, если бы он был принцем Уэльским… Нет, он старый, наверное, у меня с ним не было бы десяти детей… ну, пускай поменьше.

– Ваше Высочество!

– Да, да, я постараюсь вести себя разумно. Видите ли, Розенцвейг, у меня нет отвращения к замужеству, просто оно мне безразлично. Я попытаюсь быть счастливой, но в моей радости нет желания. Однажды я уже любила мужчину. Вы слышали про майора фон Тебингена? Они отобрали его у меня. Мы могли быть счастливы, а они его отослали прочь. Был… и нет! Сказали, что он мне не подходит. Он был всего лишь майором, а я принцесса. Принцессы выходят замуж за принцев… как жаль! О Боже, помоги мне, Розенцвейг, я хочу моего майора!

Мадемуазель Розенцвейг заволновалась, она боялась, что с принцессой случится один из тех истерических припадков, о которых ее предупреждали.

– Ваше Высочество, умоляю вас не говорить таких вещей! Если это дойдет до ушей лорда Малмсбери, он будет вынужден сообщить королю Англии.

– Ну и пусть. Зато они вернут назад майора фон Тебингена. И пусть отдадут его мне. Я с радостью верну им их принца Уэльского.

– Ваше Высочество, опомнитесь, что вы говорите! Каролина умолкла на несколько минут, потом печально сказала:

– Нет, конечно же, я должна все время быть начеку.