На обед были говяжьи ребра. Клему выдали разделочный нож и старый брусок Рона для заточки. Из столовой принесли тяжеленный набор ножей, высокие стаканы. На скатерти уже разместились бутылки вина; принесенные Клемом желтые розы стояли в вазе по центру и осыпали лепестками тарелки. Клэр сидела рядом с Рэем. С другого конца стола Клем слышал, как Рэй рассказывал ей что-то о крошечных лягушках, живущих в песчаных пустынях Калифорнии и вылезающих на поверхность во время дождя. Он разговаривал с Клэр так, будто с ней ничего особенного не происходило; Клем еще не разобрался, служила ли тому причиной деликатность или простая невнимательность, но был ему за это благодарен. Он поинтересовался у Фрэнки, чем Рэй занимается. «О, всем понемножку», — тут же ответила она, стряхивая пепел, словно приправу, на край тарелки. Сидящая справа от Клема Лора фыркнула, и он вспомнил, что, отвечая на тот же вопрос, она не менее выразительно заявила: «Ничем, ничегошеньки он не делает!»

Уже вечерело, когда они, покончив с обедом, сложили грязные тарелки в мойку и вернулись в гостиную. Лора включила телевизор и уселась на диван, обняв Клэр за плечи. Рэй прикорнул в кресле. Кеннет, облаченный на этот раз в непромокаемую куртку отца, отправился на очередную прогулку. Фрэнки и Клем пристроились у окна в глубине комнаты. Пригнув голову, Фрэнки продемонстрировала татуировку на шее — голубое сердечко размером с детский ноготок — и намекнула, что сделала по просьбе Рэя еще и другие, в более интимных местах. Похоже, ей хотелось убедить Клема, что, хотя на вид все было не совсем так, их отношения были не просто близкими, а самыми что ни на есть тесными. Скачки на экране приближались к захватывающему финалу. Кивнув головой в сторону дивана, Клем поинтересовался, не знает ли Фрэнки поблизости какую-нибудь приличную парикмахершу.

— Во Фромме есть «Донателло», — сказала Фрэнки, — Мама туда уже сто лет ходит.

— Можно к ним записаться?

— Это же Фромм. Естественно, можно. Если пару недель потерпите, я сама ее отвезу.

— Ты опять приедешь?

— Послушать нравоучения священника, — сказала она.

Ему-то, казалось бы, какое дело?

— Я могу съездить с Рэем в Бат за костюмом.

— Выбери что-нибудь посимпатичнее, — сказала она. — Только не очень дорогой, — Она сорвала обертку с очередной пачки сигарет. — Свадьбу фотографировать ты, естественно, не хочешь?

— Честно говоря, нет, — сказал Клем.

— Нет, — повторила она, — Я так и думала. Не можешь снимать, когда в тебя никто не целится.

— Боюсь, что фотографии плохие получатся, — ответил он.

— Врун, — сказала она. — Бессовестный врун, — И предложила ему сигарету.

Рэй проснулся, и они пили чай. Когда с чаем было покончено, Фрэнки разлила всем по стаканам спиртное. Без малейшего интереса они просмотрели программу церковного пения, начало мыльной оперы о болтливых находчивых героях, жизнь которых состояла сплошь из проблем и комических катастроф. Внезапно показавшееся из-за облаков солнце наполнило гостиную вечерним светом.

— Нам пора, — вставая, сказала Клэр.

— Пора? — глядя на Клема, переспросила Лора.

— Да, — сказал Клем. — Действительно пора.

Он отыскал на спинке стула в кухне свой пиджак. Остальные вышли в коридор попрощаться.

Лора передала Клему пакет с остатками говядины.

— Сделаете себе отличные бутерброды, — сказала она.