|
При свете настольной лампы он нашел имя Кирсти Шнайдер. Лет пять назад они постоянно пересекались по работе и с десяток вечеров просидели, флиртуя, в пабах на западе Лондона, — тогда их отношения, не начавшись, закончились прощальным объятием на перекрестке и оставшимся невыполненным обещанием звонить друг другу. Кирсти была экономистом и писала статьи для серьезных газет. Позже она переехала в Брюссель и, насколько ему было известно, специализировалась в финансах и финансовом мошенничестве Европейского сообщества. Клему встречались ее полуспециальные-полусатирические статьи, втиснутые между некрологами и спортивным разделом. В книжке против имени Кирсти стояло два номера. Первый не работал, на второй, мобильный, она ответила после четырех звонков. Услышав его, она обрадовалась и сказала, что сейчас проводит отпуск в деревеньке около Арля с мужем Хейном и дочуркой Беатрисой.
— Я даже не знал, что ты замужем, — сказал Клем. — Жена и мать, — сказала она, — счастливая и довольная. Клем поздравил ее. — Ты по делу или так? — спросила она. — По делу, — ответил он. — В основном по делу. Он спросил, что ей известно про Рузиндану. — Это в связи с преступлениями против человечества? — Да. — Только что его арестовали, а потом опять отпустили. — Отпустили?! — Какая-то бюрократическая ошибка с ордером. Может, фамилию неправильно написали. Вы с Фрэнком Сильверменом занимались этим делом, верно? — Я хочу найти его, — сказал Клем, — Ты можешь мне помочь? — Вообще-то я в отпуске. Он извинился. — Я могу попробовать связаться завтра кое с кем. Эльза Клаус из «Де Морган» может что-нибудь знать. — Пожалуйста, хоть что-нибудь. — Сделаю что могу, но ничего не обещаю. Он опять извинился. — Не стоит, — сказала она, — дело есть дело, мы все втягиваемся, как наркоманы. Они пожелали друг другу спокойной ночи. Вытащив бумажник, Клем нашел клочок с мобильным номером Сильвермена. Он записал его в книжку под нью-йоркским номером, затем набрал и стал ждать. Голос, с которым он уже свыкся в Торонто, сообщил, что мобильный телефон временно отключен. Он принял душ, потом, через час, набрал номер еще раз с тем же успехом и лег спать.
Утром Клем купил молоко, хлеб, маргарин, три банки консервированного тунца, четыре газеты. Устроившись на полу в гостиной, он пил чай, ел бутерброды с тунцом и листал разложенные на ковре газеты, внимательно читая разделы зарубежных новостей, однако не обнаружил ничего, что могло бы навести на след. Сняв с книжной полки «501 французский глагол», он начал проверять себя — blesser, blesser à mort, demolir, se demolir, mordre, moudre,— потом принялся переводить в уме выбранные наугад из развернутых на полу страниц отрывки. Готовясь на историка-искусствоведа, Клэр продолжала изучать французский в университете, а потом больше года жила во Франции; она знала язык так, как он, наверное, никогда знать не будет, но ему было достаточно и этого. Кирсти Шнайдер позвонила в четверть второго. Ей удалось связаться со знакомой в «Де Морган». — Эльза думает, что его скоро опять заберут, — сказала она. — Как скоро? — Недели через две, может, даже раньше. — А адрес его у нее есть? — Боюсь, что нет. Но она дала мне номер женщины, у которой он может быть. Есть у тебя ручка? Ее зовут Лоренсия Карамера, родственница Рузинданы. Двоюродная сестра или племянница, я точно не знаю. |
