Хламиденко ушел.
– - Ну, мосье Зеницын, будем же продолжать! -- начала Вера Леонтьевна. -- На чем, бишь, мы остановились? Да! я говорю вам: "Возьми меня всю, всю…"
И она делала глазки бедному Зеницыну.
– - "Беру тебя, беру, с тем чтоб ты назвала меня сладостным именем любви",-- отвечал он почти со слезами.
Дверь с шумом отворилась: вбежал Хламиденко, расстроенный, всклокоченный, вбежал в полурусском, полуитальянском костюме, без парика.
– - Фабры, фабры! -- закричал он. -- Боже мой! Что ж я буду делать без фабры?.. Вот порядок!.. Не говорил ли я, что случится какое-нибудь несчастие? Так и есть! Где я возьму фабры?..
На крик сбежалось несколько слуг и за ними сам хозяин.
– - Что случилось? отчего вы так расстроены, Петр Иванович?
– - Расстроен! и вы еще спрашиваете, отчего я так расстроен?
– - Он никогда не был настроен, -- подхватил Черницкий.
– - Он, видно, как подержанные фортепьяно, не держит строю,-- заметил Зеницын.
– - Не понимаю причины вашего гнева… Объяснитесь.
– - Вы имели против меня злой умысел; хотели опозорить меня перед вашими гостями. Я прихожу одеваться… И что ж? Нет фабры, нет волос, из которых бы я мог сделать усы и бороду приличной длины и цвета…
– - Успокойтесь, я сейчас отыщу парикмахера; всё найдется…
– - Найдется? нет, поздно уж искать теперь! Я преодолел одно препятствие; я с опасностию своей жизни достал вот эти волосы.
– - Покажи, покажи, что за волосы… Да это какая-то шерсть! -- вскричал Черницкий, рассматривая продолговатый пучок волос рыжего цвета, который он уже давно заметил в руках неистовствующего Париса.
– - Я хотел сделать из них усы и бороду…
– - Что ж мешает?.. Славный отрывок… кажется, от теленка… Советую тебе привязать из него бороду.
– - Отвяжись!
– - В самом деле, почему ж бы вам не воспользоваться своим открытием? -- смиренно спросил хозяин.
– - Воспользоваться?.. Да разве вы не видите, что это открытие рыжее… всмотритесь хорошенько, совершенно рыжее! -- воскликнул Хламиденко почти со слезами.
Все присутствующие начали с любопытством рассматривать волосы.
– - О, какое несчастие! -- говорил Хламиденко.
– - Огненного цвета!
– - Совершенно рыжего цвета!
– - Без малейших оттенков черного или красного!
– - Настоящее подобие красной меди!
– - Блистательней солнца, точно у Казимода!
– - Что за козьи моды! -- закричал оглушаемый Хламиденко. -- И глупо, -- продолжал он, -- у козы белая борода, а не рыжая… Хоть бы смеялись-то умно…
– - Да успокойтесь, Петр Иванович, -- сказал хозяин, смекнув, что дело может принять дурной оборот для его спектакля. -- Вооружитесь всегдашним вашим благоразумием… теперь вас узнать нельзя… Я никогда не думал, чтоб вы были в состоянии кричать и сердиться… Скажите, вы ли это, вы ли?
– - Все решительно против меня! -- воскликнул Хламиденко, хватаясь за голову. -- Если я и вою, так по вашей милости… Однако смотрите, Андрей Матвеевич, как бы вам самим не заплакать!
– - Помилуйте, совсем не в том смысле сказал… Если я виноват, то прошу извинения…
– - Извинения! могу ли я сделать усы и бороду из вашего извинения?.. Могу ли я нафабрить эти рыжие волосы вашим извинением?.. Нет, я решительно отказываюсь играть!
– - Ах, какой вы человек!
– - Я не человек, я надворный советник! Я не позволю играть собою всякому… да и сам не буду играть… Прощайте. |