Изменить размер шрифта - +
Вы помогали опасной преступнице, угрожавшей безопасности государства. Конечно, вы иностранец, вы не понимали, что делаете…

Мишель вытаращил глаза:

— Что вы говорите, что вы такое говорите? Проклятие! Что за история с радио? Какая преступница? Я ни одному слову не верю из того, что вы сказали. Ублюдок! Ублюдок!

Караманлис усмехнулся:

— Бросьте его в камеру, — сказал он своим подчиненным. — Пока он нам больше не нужен.

Он вышел, и звук его шагов по ступеням лестницы постепенно затих. Мишеля вытащили в коридор. С другой стороны, на пороге комнаты, человек с волосатой грудью курил сигарету, прислонившись к косяку. Изнутри не проникал ни один звук, даже стоны.

 

— Я сделал что мог, — сказал врач. — Влил ей физраствор, чтобы поднять давление, остановил кровотечение, но этой девушке нужно переливание крови, а ваш друг так и не появился. Несомненно, с ним что-то приключилось.

Клаудио заламывал руки:

— Я не понимаю, не понимаю…

Норман встал.

— Клаудио, наше положение с минуты на минуту может стать критическим. Если бы возникли какие-то кратковременные препятствия, Мишель позвонил бы, он нашел бы способ нас предупредить. Наверняка с ним случилось что-то серьезное. Почему бы тебе не позвонить родителям Элени?.. Ты берешь на себя огромную ответственность.

— Они в Комотини и ничем не могут нам помочь. Они будут беспокоиться — только и всего. Но что же, черт возьми, могло произойти?

— Я даже представить себе не могу. Он уже больше часа как должен был быть здесь, даже учитывая возможные пробки, объезды, трудности, связанные с проездом.

— Да, но тогда почему он не звонит?

— Может быть, полицейские частично обрубили телефонные коммуникации, откуда я знаю?

Элени, по-прежнему лежавшая на кровати, открыла глаза.

— Клаудио, — сказала она, — мы больше не можем здесь оставаться, это становится опасным и для доктора, который нам помог… Я не хочу ехать в больницу, они меня тут же арестуют. Послушай, я чувствую себя немного лучше. Найди такси и отвези меня домой. А потом ты сам отправишься за лекарствами и за всем прочим, что должен был привезти Мишель. Доктор мог бы вернуться вечером и закончить лечение. Он сказал, пуля вышла с другой стороны. Я справлюсь. Мишель рано или поздно появится, вот увидишь, но сейчас мы должны уходить, прошу тебя…

— Элени права, Клаудио, — согласился Норман.

— Да, может быть, именно так мы и должны поступить. — Он обернулся к врачу: — А вы что скажете, доктор?

— Может быть… она молода, кровотечение прекратилось. Я ввел ей раствор с питательными веществами. Но ей ничего нельзя делать, она должна лежать неподвижно, если возможно, спать. У меня прием до семи, потом я приду к вам. Где находится дом?

Они сказали ему.

— В восемь я буду у вас. На врачей закон о комендантском часе не распространяется. Вы, Норман, должны быть там: мы будем делать переливание крови.

— А когда мы сможем увезти ее отсюда? — спросил Клаудио.

— Не раньше чем через неделю, никак не раньше.

— Конечно. Конечно. Я пока дам знать ее родителям.

— А теперь ступайте. Я вызову такси.

Клаудио одел девушку, а Норман вышел на улицу, чтобы выяснить, все ли спокойно. Когда подъехало такси, дважды прозвенел дверной звонок, и Клаудио вместе с доктором спустились вниз, поддерживая бледную, покачивавшуюся Элени.

— Как ты чувствуешь себя?

Элени старалась казаться спокойной.

— Мне лучше… правда. Вот увидишь, все будет хорошо.

Быстрый переход