Норман покачал головой:

— Мне трудно в это поверить, но теперь уже все возможно… Однако одно я знаю точно: если Элени жива, или если от нее что-нибудь осталось, Клаудио найдет ее где угодно.

Через час ставня дома номер 17 снова открылась, и двое мужчин начали загружать в грузовик коробки разного размера. Когда стало ясно, что они собрались закрывать типографию, Мирей выбежала из бара. Мишель и Норман последовали за ней.

— Простите, простите, — сказала она, — мы хотели бы снять этот дом. Скажите, предыдущий срок найма закончился?

— К сожалению, сударыня, — ответил самый молодой из грузчиков, — я не могу вам ничего сказать. Нам просто поручили перевезти вещи, и все.

— Однако прежний наниматель, несомненно, сумеет дать нам ответ. Вы не могли бы сказать, куда вы перевозите эти коробки?

— В Пирей, сударыня, на яхту, отплывающую сегодня ночью.

— Спасибо, — проговорила Мирей.

Оба грузчика поднялись в грузовик, водитель завел машину, и она отъехала. Мишель, до сих пор стоявший молча, как будто очнулся и побежал за грузовиком:

— Подождите! Минуту!

Водитель увидел его в зеркало заднего вида и остановил машину.

— В чем дело, сударь? — спросил он.

— Послушайте… я… если вы увидите… хозяина этих вещей… скажите ему, что я… я… — Он кусал нижнюю губу, не в силах найти слова. — Простите, не важно, — произнес он потом, голос его дрожал. — Не важно.

Грузовик снова тронулся в путь и через некоторое время пропал в конце улицы Дионисиу, а трое молодых людей вернулись в бар «Милос».

— Ну вот, — сказал Норман, — теперь мы уже не можем найти доказательства твоим словам, Мирей. К сожалению, правда состоит в том, что нам известно только то, что мы видели: с одной стороны, это много, с другой — слишком мало. Человек решил наказать своих врагов. Он сделал это, использовав жажду мести другого человека и мифологический ритуал… Конечно, он поступил очень изобретательно, странно и необычно, но ничего невероятного тут нет: фантазия и странности человеческие безграничны.

— Но ведь у него не было никакой причины желать смерти Мишелю, — проговорила Мирей, — никакой… не считая пророчества на сосуде Тиресия.

— Мы о нем ничего не знаем, а поэтому никогда не поймем причины его поступков, — возразил Норман.

— Неправда, — произнес Мишель. — Мы знаем его имя: оно скрыто в комбинации сейфа.

— Ах вот как? — удивился Норман.

Мирей тоже смотрела на Мишеля обескураженно.

— Смотрите, — продолжил Мишель, показывая им страницу своей записной книжки, где он чуть раньше записал числа из кода. — Смотрите, в древнегреческом цифры записывались буквами алфавита: альфа означала единицу, бета — двойку и так далее. Смотрите.

Норман взял записную книжку из рук друга и взглянул на буквенную транскрипцию кода:

— «Oytis», — пробормотал он, покачав головой, — «Никто»… Значит, его имя — Никто… Довольно странное совпадение.

Они заплатили по счету новому официанту: старый уволился и больше здесь не работал, — вышли на улицу, в серую дождливую ночь, и долго брели молча. Тишину нарушила Мирей:

— Мишель, я прочла твои заметки в кабинете в Гренобле, прежде чем приехать сюда.

— Ты говорила об этом.

— В них есть одно наблюдение, которое ты записал в уголке внизу листа, и оно сейчас вспомнилось мне.