– А черт его знает, Боря, – задумчиво покачал головой Сидорин. – По крайней мере, в столице мы предупредим, что Хасан мог пытаться пробраться туда. Вопрос – зачем?

– Есть в анналах его фотографии?

– Есть немного. Не очень, конечно, не строго анфас и профиль, но представление о нем имеется. Надо будет запросить технарей в нашем ведомстве, может, они уже сделали на него реконструкцию. Тогда мы получим полный и четкий снимок его лица.

– Ясно. Передадите информацию сирийской военной разведке?

– Да, а они уже пусть решают, – кивнул Сидорин, посмотрев на уснувшего француза и разглядывающую город за окном автобуса его спутницу. – Контакты у меня с ними вроде хорошие, так что есть надежда, что сообщат, если Хасан проявится.

– И если это действительно был он, – подсказал Котов. – Я хотел вас попросить, Михаил Николаевич.

– Да? Слушаю.

– Можем мы с ребятами задержаться в Дамаске до завтра?

– Увольнительную просишь? – улыбнулся полковник. – Или дело какое есть в столице?

– Есть, – нехотя ответил Котов, понимая, что рассказывать все равно придется. – Хотел повидаться с девушкой. Она из группы снайперов, что работали с нами в двух операциях.

– Мариам? – тут же спросил Сидорин. – Дочь контр-адмирала аль-Назими?

– Уже знаете? – попытался улыбнуться капитан.

– А ты думал, – засмеялся полковник. – Ладно, разрешаю. Тем более что борт на «Хмеймим» будет только завтра. Машина привезет ребят в наше посольство, там в общежитии вам найдут комнату. Сам опечатаешь оружие.

– Безоружными по городу будем ходить? – удивился Котов.

– А ты уже отвык? – сделал большие глаза полковник.

– Да, извините. Понимаю, столица и все такое.

– Да, столица. И на улице не 2014 год. И даже не 2015-й. Сейчас это фактически мирный город, и нечего травмировать мирное население, которое начало привыкать жить без стрельбы, взрывов и смертей. К тому же вы спецназовцы или нет? Два Максима, так, кажется, у вас парни зовут Савичева и Ларкина, и без оружия напугают кого хочешь.

Автобус свернул на «Омар Бен Оль Хаттаб-стрит» к трехэтажному особняку российского посольства.

Комната, которую выделили спецназовцам, была очень маленькая. Четыре деревянные раскладушки стояли вдоль стен так тесно, что между ними к окну можно было пройти только боком. Но зато здесь была комната с душем и стиральной машинкой. И именно не тесная кабина, а просторная душевая с клеенчатой занавеской и голубым кафелем.

Котов лежал на своей постели, заложив руки за голову, и наслаждался тишиной и чистотой не столько помещения и простыней, сколько собственного тела. За дверью слышался плеск воды и довольное уханье двух друзей, Ларкина и Савичева. Поставленная на самый быстрый режим стирки машинка уже выдала порцию чистого нижнего белья, форменных футболок и носков и теперь старательно крутила в своем чреве армейские бриджи…

Дверь распахнулась, и на пороге появился довольный лейтенант Зимин. Он втащил гладильную доску и большой утюг.

– Во, выпросил, – объявил он, бросая утюг на постель и раскладывая доску у стены. – Исключительно за счет личного обаяния.

– Небось завхозу стихи читал? – улыбнулся Котов.