Сразу за танками тянулись «Бегемоты» – самоходные артиллерийские установки, способные вести огонь на расстоянии до ста километров. Их 200-миллиметровые гаубицы, заряженные специальными снарядами с термобарической боевой частью, могли превратить в пепел целый городской квартал.

И, конечно же, ракетные комплексы «Носорог» – настоящая головная боль для любого противника. Эти машины, оснащённые самонаводящимися ракетами с ядерными боеголовками, были способны уничтожить любую цель на расстоянии до тысячи километров.

Всё это было новейшей разработкой швейцарской военной промышленности, ещё не испытанной в настоящих боях.

Но когда колонна подъехала ближе, капитан заметил нечто странное. Машины не останавливались, не сворачивали к оборудованным позициям, а, наоборот, увеличивали скорость, направляясь прямо к входу в туннель. Херманн отчаянно замахал руками, пытаясь привлечь их внимание.

– Эй! – заорал он, пытаясь перекричать шум двигателей. – Куда вы прёте?! Стой! Остановитесь!

Но машины не реагировали. Они продолжали двигаться вперёд, как загипнотизированные. Внезапно у ближайшего танка открылся люк, и оттуда высунулась голова танкиста.

– С дороги! – заорал он. – У нас отказали тормоза! Мы не можем остановиться!

Херманн, поняв, что что-то пошло не по плану, в ужасе бросился в сторону. И тут же огромная машина, не сбавляя скорости, пронеслась мимо него, чуть не сбив с ног. Капитан, едва успев отпрыгнуть в сторону, рухнул на землю.

Следующие танки, один за другим, врывались в туннель. Внутри начался настоящий ад. Грохот ломающегося металла, взрывы, крики… Люди, которые находились внутри, были раздавлены, как букашки. Танки неслись по туннелю, круша всё на своём пути – баррикады, технику, даже собственные мины, установленные на случай подхода вражеских машин.

Туннель, ещё недавно служивший надёжным укрытием, превратился в смертельную ловушку.

Херманн, зажмурившись, прижимался к земле, инстинктивно закрыв голову руками. Он чувствовал, как земля дрожит под ним, а воздух наполняется запахом гари. В какой-то момент рядом с капитаном сдетонировал боезапас, отбросив его в сторону.

Когда Херманн пришёл в себя, вокруг царила жуткая тишина, нарушаемая лишь стонами раненых. Он лежал на земле, оглушённый и ошеломлённый, пытаясь понять, что произошло. Его голова раскалывалась от боли, а тело было словно ватное.

«Что за чертовщина?!» – с трудом формулируя мысли, подумал капитан.

Он приподнялся, опираясь на руку, и с трудом огляделся. Там, где ещё недавно находились его танки и боевые машины, теперь была лишь груда искорёженного металла. И тут он увидел их – солдат в форме армии Лихтенштейна. Они ходили среди обломков, собирая раненых и пленных.

Херманн почувствовал резкую боль в ноге и, задрав штанину, увидел, что она была разрезана острым осколком металла до самой кости. Кровь струилась по ноге, оставляя за собой багровый след. Но, к счастью, ранение было несерьёзным. Он выжил. Чудом выжил. А это главное.

Херманн с трудом выпрямился и, пошатнувшись, сделал шаг вперёд.

– Я… я сдаюсь, – пробормотал он, поднимая руки.

В следующий миг ему стало плохо, и он рухнул на землю, теряя сознание. Последней мыслью, промелькнувшей в его голове, было: «Отец обязательно вытащит меня отсюда. Он же полковник…»

Херманн ещё не знал, что его отец, командующий швейцарской бригадой, лично записал то самое оскорбительное видео с угрозами, которое уже успел посмотреть весь Лихтенштейн. И что теперь его фамилия стала синонимом слова «противник».