— Теперь можно,— ответил Норман.

Они выскочили из зала и бросились по лестнице к галерее, опоясывающей здание. Они добежали почти до самого конца, как вдруг вой сирены прекратился, и шум воды тоже перестал быть слышен.

— Как ты узнал о сигнализации? — спросила Эйприл, преодолев очередной лестничный пролет.

Впереди показалось мозаичное панно с изображением Минервы.

— Доктор Уинтер демонстрировал мне ее и называл код: Телец, Лев, Овен, Водолей. Он назвал мне и код для включения с пятиминутной отсрочкой системы пожаротушения. Тот самый код, который сказала ты.

— Отсрочка специально предназначена для того, чтоб успеть отнести Библию в безопасное место прежде, чем ее зальет водой. Кто же знал, что эта предосторожность спасет мне жизнь?

— Как считаешь, удастся нам спрятать вторую Библию до того, как они до нее доберутся?

— Не знаю,— покачала головой Эйприл.— И потом, никак не могу понять одного. Если они с самого начала собирались прихватить и второй экземпляр, почему не взяли меня с собой, чтобы я помогла им?

— Очевидно, решили, что справятся сами.

Наконец они попали в длинный зал на втором этаже

и побежали вперед, пока Эйприл не остановилась возле резных бронзовых дверей. Она указала на панель в верхнем левом углу.

— Знаки Гутенберга тут повсюду, надо только знать, где искать.

Норман, щурясь, рассматривал изображение. Похоже на два щита — вроде тех, что носили средневековые рыцари,— свисающих с ветки дерева. На том, что слева, красовалась заглавная буква «X», на том, что справа,— перевернутая буква «V» и три звезды.

— И что это означает?

— Этот символ называют колофоном,— объяснила Эйприл. — Пока в книгах не появились титульные листы, печатники в самом конце текста размещали колофон. Обычно он состоял из нескольких строк, в которых говорилось, кто работал над этой книгой. Плюс какое-то изображение, набор символов, характерный для конкретного печатника.

— Так это колофон Гутенберга?

— Нет. «X» — это греческая буква «хи», а перевернутая «V» — греческая «лямбда»,— ответила Эйприл, водя пальцем по воздуху, словно обрисовывая каждую букву . — Щит слева представляет человека по имени Иоганн Фуст. Щит справа — его напарника, Питера Шеффера.

— И они были?..

— Помощниками Гутенберга, — прошептала в ответ Эйприл.

Она подошла к невысоким воротам у противоположной стены, достала ключ и отперла их.

— Идем, — сказала она и отворила находящуюся за воротами дверь.

Они вступили в небольшое помещение. Эйприл даже не стала зажигать свет — настолько хорошо была знакома ей обстановка. Толстый ковер на полу, деревянные столы с медными лампами. Она схватила Нормана за руку.

— За мной!

Норман тащился вслед за Эйприл, то и дело натыкаясь на углы.

— Комната Розенвальда. Это и есть твое убежище?

— Ну, можно сказать и так,— ответила она.

Они прошли мимо книжных шкафов к дальней стене.

— Куда мы идем? — спросил Норман.

Внезапно Эйприл заметила, как позади отворяется

дверь. Она остановилась и прислушалась. В комнату вошли два федерала. От волнения она так крепко сжала руку Нормана, что тот едва не вскрикнул. Эйприл потащила его дальше, мимо шкафов с редкими книгами. Вот наконец они добрались до угла, где упирался в стену последний шкаф. За спиной отчетливо раздавались шаги.

— Они приближаются,— шепнул Норман ей на ухо.

Эйприл не обратила внимания на его слова. Она по-

прежнему стояла спиной к нему и лицом к небольшой панели на стене.