— Хочешь сказать, что теперь почти годишься мне в отцы? — тоже усмехнулся Райнхард. — Придумай что-нибудь получше, чтобы я тебя слушался.

— Скорее уж — в старшие братья.

— Прелесть какая. Ещё что-нибудь интересное расскажешь?

— Например, я знаю, что в будущем изобрели методы по улучшению эффективности клетки. У меня всё ещё десятый ранг, но фактически — почти восьмой. Смекаешь?

— Более чем, — дядя прекратил ухмыляться. — Я бы в такое не поверил, но… «Фойершторм» не сотворить с десятым рангом. И в чём тут секрет?

— Оптимизация и тонкая настройка, — объяснил я. — Вроде как, ну… Можно плеснуть в огонь керосина, а можно кинуть лопату угля — уголь будет гореть дольше.

— Мы это можем использовать?

— Ну, я же использую.

— Мало ли, — пожал плечами Райнхард. — Вдруг ты просто неосознанно копируешь схему клетки из будущего, а нам объяснить, как это делать — не сможешь.

— Смогу.

— И что это даст? Преодоление пороговых рангов или просто продвижение?

— Вероятно — и то, и то. Пока что мы ограничены возрастом — с этим ничего не поделать. Но если у меня будет пара месяцев, то смогу закрепить текущий уровень сил. И подтянуть Вилли и Хильду.

— А меня?

— Шутишь? — хмыкнул я.

— Нет, я абсолютно серьёзен, — без тени улыбки ответил дядя. — Так что?

Я машинально прищурился, вызывая магическое видение и оценивая клетку Райнхарда.

— Яркая. Сильные узлы, крепкие медианы, — произнёс я. — Уверенный пятый ранг. Но ты уже давно не работал над клеткой — местами идёт расщепление.

— Ага, — безмятежно ответил дядя.

— Четвёртый ранг ты можешь взять и так.

— Лет через десять, — фыркнул он. — А с твоим колдунством?

— Если будешь строго следовать инструкциям — год-полтора… — подумав, вынес вердикт я.

— Эх… — вздохнул Райнхард. — Ладно, придётся заняться…

Ну и тут у меня лопнуло терпение.

— Слушай, ты что — и правда, вот так легко и просто принимаешь на веру всё, что я тебе сейчас говорю?! — воскликнул я.

Дядя внимательно посмотрел на меня. Усмехнулся. Совсем не обидно — добродушно.

— Принимать на веру — это удел святош. А мне кроме вас — верить больше некому. А если не веришь своей семье, то кому верить-то в этом грёбанном мире? И потому даже если вы трое несёте полную околесицу, но никаких иных разумных объяснений нет — я приму это на веру.

— Потому что ты, оказывается, такой наивный? — хмыкнул я.

— Потому что у меня кроме вас больше никого нет, — дядя чуть наклонился вперёд и бешено сверкнул глазами. — Там — в этом твоём несбывшемся будущем — как оно, а? Ты ворчишь на старого маразматика Райнхарда? Ездишь в гости к Хильде и сочувствуешь её несчастному муженьку, что умудрился жениться на этой химере в человеческом облике? Нянчишься с племянниками от Мины, которые все как на подбор — милые, умные и совершенно невыносимые? Приходишь с охоты домой, где тебя встречает жена и дети?

Меня пробила дрожь.

Я поднимаю руку с зажатым в ней пистолетом.

— Покончи с этим, палач.

Я целюсь Хильде прямо между глаз, совмещая мушку и целик «маузера»…

…Я смотрю на Вильгельмину. На её мертвенно-бледное лицо — в тон белому платью. На её закрытые глаза…

Я смотрю на сестру, лежащую в гробу.

Все те видения и воспоминания, о которых теперь можно было бы и не вспоминать, вернулись вновь.