— Тут, прямо в Камызе, шить дубленки, возить в Абакан, в Красноярск…

— Так ведь это, молодой человек, еще шкуры надо обрабатывать. Их потом еще кроить надо и шить…

— А кто мешает?!

— Так мы не умеем…

И смотрит она на Володю чуть ли не с победой: вот, доказала ему, как дважды два, что ничего тут нельзя делать. Вот и еще один аргумент:

— А возить тоже не на чем, горючка очень дорогая.

Если вдуматься — по какому поводу такое победительное выражение?! Нашла о чем торжествовать.

— Раз отвезти несколько дубленок в любой город, и окупится сразу вся горючка, а муки можно будет на год завезти.

При слове «мука» жадность перекосила физиономию тетки, да так, что Володе опять стало страшно.

— Ну а если и правда электричество отключат? Тогда как?

— Мы и при керосинке можем…

— Керосин — тоже горючка. Если и его не будет?

— Ну что пристали? Проживем и без света, по-тихому…

— И без угля проживете?

— Без угля… — минута задумчивости. — Нет, без угля не проживем.

— Вот видите. А дрова вместо угля заготовить — их тоже надо возить…

— Никогда мы дровами не топили, только углем…

— Тогда уезжать надо отсюда!

— Так ведь не на чем.

— Тьфу ты! У вас получается, что везде безнадега, делать нечего и ни здесь жить, ни уехать никуда нельзя. Что же делать?!

— А ничего не делать. Может, потом что-то сделается, и получше…

— Что именно?

— А кто его знает?

Помолчали. Тетка наблюдала за Володей без особого даже интереса, без каких-то ярких эмоций. Просто надо же на что-то смотреть, и само собой смотрится на самое яркое, самое подвижное пятно вокруг, в достигаемых глазом пределах. Так лягушка реагирует на движущихся насекомых, не реагируя на все неподвижное вокруг. Тетка могла бы стоять и смотреть так, наверное, довольно долго.

— Ну ладно, я пройду до Тигилеевых… Говорите, пятая изба отсюда?

— Пятая… что?

— Пятая изба… Ну, пятый дом.

— Ах, дом… Ну да, пятый дом, отсюда видно.

И правда, был виден покрашенный недавно домик, подметенная перед ним земля. Володя кивнул, закинул на плечо рюкзак, пошел.

— Молодой человек! Молодой человек!

Володя обернулся.

— Молодой человек! Вы правда муки привезете?!

— Привезем. Если не завтра, то послезавтра.

Тетка сглотнула слюну. «Да она же голодная!» — неприятно поразило вдруг Володю. Сразу-то он не сообразил, а то-то здесь столько разговоров о муке! Надо было сбегать на курган, отдать ей хоть сухарей…

Но он стоял уже перед калиткой на чисто выметенном пятачке, и на него лаял — не хрипел, показывая зубы, а всерьез лаял мохнатый крепкий пес на цепи.

— Здравствуйте! Вы из экспедиции?

От одного из сараев шла хозяйка. Шла босиком по утоптанной, удобной для ходьбы земле двора, в цветастом свободном платье, звеня украшениями на запястьях и на шее. Красивая женщина средних лет с типичной внешностью хакаски: монголоидное лицо и яркие светло-коричневые глаза почти без третьего века, мало отличимые от глаз европейца.

— Здравствуйте… Неужели сразу видно, что я из экспедиции?

— Конечно, видно. Что я, экспедишников не видела?! И машина у вас характерная. А если вы будете картошки просить, то у нас много нет…

— Много нам и не надо, нам бы ведер пять… больше на супчики.