Чем ближе становилось огромное здание, тем лучше я себя чувствовал — будто терзавшие меня злые духи оказались, как цепные собаки, прикованы к тому месту, где я встретил Великого Фехтовальщика. Всего через сотню шагов их власть надо мной кончилась. Моя предсмертная немочь куда-то улетучилась. Мало того, когда я вспомнил про нанесенную мне Великим Фехтовальщиком рану, оказалось, что от нее не осталось и следа. Исчезла и ночная сорочка — на мне опять был мой черный мундир.

Теперь мне понятно было, почему Великий Фехтовальщик почти победил. Я сам развернул Флюид против себя, направив его по внушенному мне маршруту... Нет, какое там - даже этот маршрут был выдуман мной. Я сам проделал всю работу от начала до конца. Вот в чем заключалась мучившая меня несообразность.

От обиды я застонал.

— Ты плохо себя чувствуешь? - спросила Юка.

— Все в порядке, — ответил я.

— Ты уверен?

— Нет, — сказал я. — Разве можно быть в чем-то уверенным?

— Это верно, — вздохнула она.

Мы были уже возле головы.

Она оказалась поистине огромна - и теперь на ней не было заметно никаких следов распада (я не сомневался, что это та же самая голова, меняющая размер и форму - и возникающая в разных местах дороги). Сейчас я мог смотреть на нее без всяких проблем. Но верхнюю ее часть скрывала темнота.

Вход по-прежнему был в шее, но выглядел он иначе: высоченная дверь, два факела по бокам... Их совершенно точно не было еще несколько минут назад — я бы заметил огни. Бронзовые привязные кольца располагались слишком высоко — пришлось бы встать в седле, чтобы до них дотянуться. Они были такого размера, что через них смогла бы пролезть и лошадь.

Видимо, живущие здесь гиганты ждали в гости только других гигантов — в число которых я не входил. Интересно, если б я пришел пешком, появились бы здесь кольца или нет?

Лошадь заржала, словно ее тоже занимал этот вопрос. Я слез на землю.

- Ты сегодня вернешься? - спросила Юка.

- Вряд ли.

- Хорошо. Я тогда буду спать.

- Спасибо, - сказал я. - Ты очень вовремя. Даже если ты просто мне снишься.

- Я думала, ты будешь ругаться, - улыбнулась она. - Скажешь, что кататься здесь нельзя.

Она сидела в седле амазонкой. На ней было легкое платье с пестрым поясом и шляпка с поднятой вуалью. Тени от факелов играли на ее лице. Она была безумно хороша.

Повернув лошадь, она поехала прочь. Когда ее силуэт скрылся в темноте, я подошел к двери и постучал. Никто не ответил. Тогда я нажал на дверь ладонью. Она приоткрылась, и я проскользнул внутрь.

Дверь выглядела тяжелой и надежной, подчиняющейся всем материальным законам -поэтому и за ней я ожидал встретить нечто понятное. Быть может, храмовый интерьер со скульптурами и фресками. Или хотя бы большую ротунду, как в Михайловском замке — можно было бы отлично разместить такую в каменной черепной коробке. Но то, что я увидел, поразило меня своей полной невозможностью.

Стена, через которую я прошел, уходила вверх, вниз и в обе стороны насколько хватало глаз - и терялась во мгле, словно я был мелкой ночной букашкой, пролезшей через дырочку в вертикальном листе бумаги.

От двери — ввысь и в пустоту — уходила широкая каменная лестница с огромными ступенями. У нее не было ни перил, ни ограждений. Далеко вверху — там, куда она вела, - фреской на невидимом потолке горел павловский

крест. Улыбающееся солнце в его центре было главным источником фосфорического оранжевого света.

Узнав изображение, перекочевавшее с руки Никколо Третьего на мою, я поглядел на тыльную сторону кисти и увидел, что исчезнувшая татуировка стала видна опять — она светилась приятным желтоватым огнем.

Что-то тускло блеснуло под моими ногами. Я наклонился и различил на одной из ступеней темные серебряные буквы.