Наверное, на рынок повезут.
– У-у! – застонал Ивлев. – Черт бы их побрал с этой смородиной!
Женщина посмотрела на него, как на человека с вульгарными наклонностями. Разговаривать с таким ей было больше не о чем. Она уже хотела закрыть дверь, но капитан ухватился за дверную ручку:
– Подождите, пожалуйста!
– Что такое? Что вам нужно? Алеша! – закричала она в комнату.
Не желая излишних осложнений, Ивлев показал служебное удостоверение.
– Скажите, где находится у них дача? – спросил капитан.
Из комнаты вышел здоровенный мужчина, по-видимому, муж женщины, набычась, уставился на незнакомого молодого человека.
– Что такое? – грозно спросил он, готовый прийти на помощь жене.
– Все в порядке, Алеша. Этот человек из милиции. Интересуется, где у Сизовых дача.
– Дача? У Сизовых? – нахмурился Алеша, собираясь ответить не слишком цензурно. Так, во всяком случае, показалось капитану. Толстые губы мужчины растянулись, но сказать он ничего не успел.
– Подожди, – скомандовала жена и встала впереди, прикрыв Алешу своим телом. И он бесприкословно подчинился, сразу закрыл рот.
– Мы с мужем точно не знаем. Не было случая поинтересоваться. Где-то по дороге на Киржач, – ответила она за себя и Алешу.
Тот только мотнул своей бычьей головой.
Ивлеву хотелось сесть на ступеньку, закрыть лицо руками и заснуть навсегда, чтобы ничего не видеть и не чувствовать, особенно свое бессилие. Последняя надежда покидала его. «Сизовы!» – повторил про себя Ивлев.
– Спасибо, – сказал он и медленно пошел вниз по ступенькам, едва передвигая отяжелевшие ноги.
И так же медленно он вышел из подъезда и пошел к машине, где его ожидал Квасов. «Прости меня, Наташенька! Я бы зубами их загрыз, если б только знал, где они, сволочи! Где они прячутся? Они меня – мента – выследили. А я их нет. Уйду к чертовой матери из розыска», – твердо решил капитан.
Проходя мимо скамейки, на которой сидела старуха, Ивлев остановился и сел. На душе было так скверно, так тяжело, что хуже и не бывает. Шевелиться не хотелось. Там на ступеньке не сел, а тут с места не сойти. «Пропади все пропадом, и эти Сизовы со своей дачей, и я, – на глаза попался Квасов, Ивлев подумал и про него, – и Квасов. И вообще, весь мир пусть катится кувырком. Я не знаю, что делать. Не знаю». Все крутилось в нем, как в бешеном вихре, но он от этого ощущал только невыносимую усталость.
Увидел, что старуха смотрит на него с любопытством, спросил:
– Ну что, мать? Как жизнь-то?
– Да какая тут жизнь, когда помирать скоро, – ответила старуха, нисколько не удивив Ивлева.
«В самом деле, все имеет свой предел, подписанный судьбой. Но почему так? Эта старуха живет и, возможно, будет жить, а моя Наташа – нет. Судьба, что ли?» Капитан испугался такой мысли. Даже подумал с сожалением, что в голову лезет всякая дрянь.
– Вы к Сизовым приехали? – неожиданно спросила старуха.
«Откуда она знает?» – подумал капитан и ответил:
– Да.
Удовлетворившись ответом, старуха закивала головой.
– На даче они. Живут, как барья. Машина, дача. Сын умер, а им хоть бы что. Что значит не родная мать, – сказала старуха, размахивая перед лицом веточкой.
«Не родная мать?» – мысленно повторил Ивлев и поспешил спросить:
– Постойте! Как не родная? Разве Анна Николаевна Сергею не родная мать?
Старуха опять помахала веткой и уверенно покачала головой. |