Квасов сидел на полу весь бледный, придерживаясь левой рукой за стену. В правой он держал пистолет.

– Это он Наталью! Я когда вошел, тот, второй, саданул меня ножом в живот. За дверью стоял. Я не ожидал. Увидел привязанную Наталью, побежал к ней, а он меня и ударил. Но я того все-таки уложил. А этот, Леша, твой, – и Квасов закрыл глаза, упал, растянувшись на полу.

Ивлев шагнул, зло оскалившись. Хотелось разорвать этого негодяя на части и смотреть, как, умирая, он будет мучиться, истекая кровью. Никогда так озлобленно не чувствовал себя капитан Ивлев, не испытывал такой ненависти. А тут словно внутри него боролись два отдельных существа: доброе и злое. Доброе никому не хотело ничего плохого. А злое было готово творить только злодеяния.

– Убив его, сам уподобишься убийце! – говорило доброе существо.

– Убей его! Убей! Не жалей! Нельзя таких жалеть! Ведь он убил твою жену! – кричало что есть силы злое существо.

Ивлев стиснул зубы, чувствуя, как невыносимо острая боль заполняет все тело, сводя его точно судорогой.

– Тварь! Ты не человек! Зачем ты убил ее? Она же не сделала тебе ничего плохого. – Капитан вытер с лица слезы, поднял голову, посмотрел на лампочку. В этот момент ее свет показался Ивлеву тусклым.

– Я искал тебя, но не хотел убивать. Понимаешь, ты, дерьмо? – закричал капитан.

Страха в остекленевших глазах противника не было, только ненависть и желание убивать. Убивать. Он хотел, жаждал смерти капитана Ивлева.

– Жаль, не ты вошел первым! Сейчас бы лежал вместе со своей женушкой. Повезло тебе сегодня, мент! Но ничего! Я свое отсижу. У меня справка. Как психу, много не дадут! Выйду и все равно тебя кончу! Гони шестьсот тысяч сюда, ну! Кому говорю, гони!

Ивлев засмеялся так громко, что тот, у стены, отшатнулся подальше, пристально вглядываясь в страшное лицо капитана. Глаза забегали. Он все понял. Ивлев покачал головой. Лицо сделалось напряженным, еще страшнее, чем было.

– Нет. Ты меня не кончишь. Потому что судить тебя не будут. И ты никогда никому не причинишь больше зла. Я убью тебя, – тихо сказал Ивлев. И голос его прозвучал настолько убедительно, что тот испугался, попятился.

– Ох и повезло тебе, мент! Ох и повезло. Жаль, не убил я тебя. Ну стреляй же или я тебя заколю! – истерично закричал он и замахнулся на капитана ножом. Кровь большой каплей упала с конца длинного лезвия. И, возможно, это была кровь его жены, его Наташи.

Его самого капитан Ивлев уже не видел, только какие-то неясные очертания человека, размытый силуэт. И – нож! Капитан Ивлев видел окровавленный нож. Ивлев закрыл глаза и почувствовал, как указательный палец правой руки нажимает на курок. Он еще успел зачем-то мысленно сосчитать: «Раз. Два. Три». Выстрел оглушительно прозвучал в маленькой комнате. В ушах у капитана звенело. Он открыл глаза и увидел, что человек с ножом падает на него. Капитан шагнул в сторону, и тот грохнулся на пол рядом с лейтенантом Квасовым.

– Ну вот и все. Все. – Ивлев стоял, ощущая внутри пустоту. Если бы его сейчас спросили, что он чувствует, он бы ответил – ничего. Он не чувствовал ничего. Он даже перестал чувствовать себя живым. Вроде бы присутствует на этом свете, и в то же время его нет. Он где-то далеко, и ничто земное его больше не беспокоит. И у него возникло единственное желание – сесть на стул в этой комнате и замереть, сделаться невидимым.

Пусть кто-то суетится, бесполезно мельтешит, а ему, капитану Ивлеву, это уже ни к чему. Ведь все произошло не с ним, а с кем-то другим. А у него все хорошо. И Наташа ждет его дома, стоит, выглядывает в окно. Так желал бы капитан Ивлев.

Вбежала какая-то женщина, истерично завопила, запричитала, поднимая мертвого парня с пола.