Веспасиан стоял над скрюченным, остывающим телом морского префекта, одним своим боком неловко припавшего к суровой британской земле. Из рассеченных сосудов шеи все еще текла кровь. Некогда щегольская туника Максентия превратилась в рванье, но пояс, ее перехватывающий, был целым. Целым казался и висевший на нем кожаный почти новый кошель. Превозмогая тошноту, медленно поднимавшуюся из глубины желудка, легат наклонился и дрожащими пальцами стал развязывать липкий разбухший шнурок. Больше всего ему хотелось убраться подальше от окровавленного, нелепо короткого трупа и валявшейся рядом с ним головы. Хорошо еще, что лицом она ткнулась в снег и на виду оставались одни только темные грязные космы волос.

Наконец узел поддался. Веспасиан встал, отошел на несколько шагов и лишь тогда взглянул на свою добычу. Горловина кошеля была перетянута, под кожей что-то бугрилось. Стараясь не думать, какой сюрприз могли поместить внутрь кисета друиды, Веспасиан заставил себя распустить тесьму, уловил вмиг напрягшимся зрением тусклый блеск на дне открывшейся ему темной щели. Он запустил туда пальцы и выудил на солнечный свет пару золотых колец и тряпицу. Одно колечко было совсем маленьким, незатейливым, но по внутренней стороне его шла не оставлявшая сомнений латинская надпись. «FILIUS PLAUTII». «СЫН ПЛАВТА». Другое кольцо представляло собой перстень с крупным ониксом. На полированном темно-коричневом фоне красовался белый искусно исполненный слон. Тряпица оказалась клочком чьей-то тоги. Сенаторской, судя по пурпурной полосе.

Веспасиана прошибло холодом и отнюдь не от утреннего морозца. Связь между информацией, сообщенной префектом, и содержимым кисета была столь очевидной, что ему сделалось худо. Но, так или иначе, возникла необходимость срочно послать гонца к генералу. Он осторожно упрятал обрывок ткани и кольца обратно в кошель, потом прокашлялся и поднял глаза на Макрона.

— Центурион!

— Да, командир!

— Отправь тело в лагерь, в лекарскую палатку. Пусть его как можно скорее приготовят к кремации. И проследи за тем, чтобы к нему… отнеслись с уважением.

— Конечно, командир.

Легат опустил голову в молчаливом раздумье. Итак, семья командующего у друидов. У тех самых друидов, которые наводят такой ужас на западные окраины страны атребатов. Как их могли захватить в плен? Бритты ведь не имеют судов, способных сразиться с военными римскими кораблями. Очевидно, Максентий переправлял женщину и детей с континента в Рутупий, от которого до земель дуротригов добрых сто миль. И наверное, буря отнесла корабль в сторону, но это все равно не объясняет, почему префект не вернулся к прежнему курсу, а предпочел пристать к берегам, населенным врагами Рима. Веспасиан проклял префекта за недомыслие, но тут же спохватился, упрекая себя в опрометчивости. Даже если Максентий ошибся, он очень дорого заплатил за оплошность. Вины на нем теперь нет. К тому же, возможно, префект пытался направить корабль куда нужно, но буря не позволила ему это сделать.

Слабые шумы погони, несущиеся из леса, неожиданно приобрели иной тон. Отдаленные крики и вопли смешались с лязгом оружия. Веспасиан и легионеры Шестой центурии повернулись к холмам. Судя по звукам, схватка достигла накала, потом все смолкло.

— Образовать квадрат! — взревел Макрон. — Сомкнуть ряды!

Солдаты мгновенно сформировали вокруг легата боевой плотный строй. Веспасиан обнажил меч. Он поймал взгляд Макрона и указал на обезглавленное тело, все еще лежавшее на снегу. Центурион повернулся к своим людям.

— Вы двое! Фигул и Серторий! Сюда.

Названные бойцы вышли из строя.

— Фигул, положи свой щит на землю. Вы оба на нем потащите мертвеца в лагерь.