И пока молодая красивая блондинка вручала мне золотой кубок, а столь же очаровательная девушка наливала туда приправленное специями вино, я просто сообщил ему, что Угэдэй умер во сне, а я видел его в ту самую ночь.

– Он был спокоен и доволен, что Монгольская империя мирно правит почти всей вселенной. По-моему, он был счастлив знать, что у монголов нет врагов.

Субудай кивнул, но лицо его омрачилось.

– Скоро может случиться немыслимое, Орион. Монгол пойдет на монгола. Старые междоусобицы могут вспыхнуть вновь, как прежде в Гоби, но на сей раз несметные войска будут биться друг с другом на просторах от одного края вселенной до другого.

– Да как такое может быть?! – Я был искренне шокирован. – Ясса запрещает кровопролитие среди монголов.

– Знаю, – печально откликнулся Субудай, – но, боюсь, даже закон не сможет предотвратить грядущих раздоров.

Мы лежали на шелковых подушках под строгими взглядами византийских святых, взиравших на нас с золоченых небес, и Субудай объяснил мне, что сейчас творится с монгольскими полководцами – джихангирами.

Попросту говоря, им уже нечего завоевывать. Чингисхан – предводитель, которого почитали столь сильно, что ни один монгол не осмеливался назвать его по имени, – вывел племена Гоби на путь завоевания мирового господства. Их ждала битва за Китай, за всю Азию – так что гобийские воины забыли о непрестанных племенных раздорах и ринулись завоевывать мир. Теперь мир почти завоеван, не считая унылых сырых окраин вроде Европы или обширной Индии, где зной убивает и людей, и лошадей.

– Избрание нового Великого хана вызовет раскол среди монголов, – мрачно прорицал Субудай. – А уж это послужит поводом для междоусобных войн.

Я понял его. Империя Александра Великого распалась точно так же – полководец бился с полководцем, чтобы отстоять уже захваченную территорию или захватить территорию прежнего соратника.

– И как же поступишь ты, мой повелитель? – поинтересовался я.

Осушив кубок, Субудай поставил его рядом с собой, и рабыня тотчас же наполнила сосуд до краев.

– Я не нарушу закона. Я не пролью крови других монголов.

– По собственной воле, – уточнил один из сидевших рядом.

С угрюмой решимостью, крепко сжав губы, Субудай утвердительно склонил голову и, помолчав, проговорил:

– Я поведу своих воинов на запад, Орион, за ту реку, что зовется Дунай. Там трудный край – холодный и заросший мрачными лесами. Но лучше уж такое, нежели биться между собой.

Если Субудай надумает заявиться в Европу, то разрушит цивилизацию, только-только начавшую сбрасывать оковы невежества и варварства, в которых она оказалась после падения Римской империи. Пройдет еще несколько веков, и начнется Возрождение, оказав безмерное влияние на развитие человеческой мысли и свободолюбие. Если только монголы не опустошат всю Европу, от Москвы до Ла-Манша.

– Мой повелитель Субудай, – медленно вымолвил я, – некогда ты просил меня рассказать об этой стране, где сейчас ты раскинул свои шатры, и о странах дальше к западу.

– Да! – Былой жизнерадостный огонек снова вспыхнул в его взгляде. – А теперь, раз ты вернулся ко мне, я больше всего на свете хочу услышать о германцах, франках и прочих силах западных стран.

– Я поведаю тебе все, что знаю, но, как ты понял и сам, их страны, холодные, густо поросшие лесом, не очень-то удобны для монгольских воинов.