Техаванка был уверен, что перед ним шаман о котором говорила девушка. Старец вытащил из под рубашки длинный, украшенный рисунками мешочек, который был подвешен к шее на ремешках. В нем содержались святые талисманы. С благоговением он приложил их ко лбу, глазам, губам и сердцу, после чего наклонился к пленнику и посмотрел ему прямо в глаза.

Могущественными, должно быть, были эти талисманы: взгляд шамана становился все проницательнее и, казалось, проникал в душу Техаванке. Юноша почувствовал беспокойство и даже испуг. Он хорошо знал силу шаманов, поскольку сам был внуком одного из них  . Захочет ли помочь ему шаман враждебного племени, наделенный сверхъестественными способностями? Может, он превратит его в жабу или ящерицу?! Шаман даже не посмотрел на дорогие дары! Может, он все же не захочет потерять их, как было бы в том случае, если бы его шаманские чары и врачевание не принесли бы облегчения больному?

Старец тем временем еще ниже склонился над пленным. Вокруг лежанки, устроенной у стены вигвама, царил полумрак. Не оглядываясь, шаман протянул левую руку к огню, затем начал медленно переводить ее к лицу Техаванки. За рукой плыл мерцающий блеск, который становился все ярче, пока, наконец, на голову больного не легло желто красное пламя. На мгновение шаман утопил проницательный взгляд в зрачках Техаванки, потом медленно отвел блеск к костру и опустил руку.

Техаванка замер. Женщины съежились у стен вигвама. Воцарилась глубокая тишина.

Шаман сидел, глубоко задумавшись. Наконец, он повернулся к больному и спросил на алгонкинском наречии, помогая себе жестами языка знаков:

– Мой брат чувствует боль?

Техаванка кивнул.

– В каком месте? – снова спросил шаман.

Техаванка провел рукой по груди.

– Как давно мой брат испытывает эту боль?

– Во время охоты медведь ударил меня лапой и отбросил в сторону. Я налетел на дерево, мрак заслонил мои глаза, душа чуть было не покинула мое тело, изо рта пошла кровь.

– У тебя болело это место до удара медведя?

– Никогда.

Шаман склонился над больным. Его руки начали ощупывать тело Техаванки. Он нажимал то мягче, то сильнее, потом поднял одну за одной руки лежащего, затем ноги и, наконец, спросил:

– Мой брат один пошел на охоту?

Техаванка кивнул.

– Может, ты встретил кого то, с кем то разговаривал?

– Я выследил енота, но он убежал от меня.

– Ты пытался убить его?

– Нет, я даже не успел поднять лук.

– Что было дальше?

– Надвигалась снежная буря. Я спрятался в стволе дерева и… заснул.

– Может, что то видели глаза твоей души?

Техаванка молчал и безразлично смотрел в потолок. Он не мог сказать о своем Духе Покровителе шаману враждебного племени. Ложь была индейцам чужда, они всегда говорили правду. И просто молчали, если не могли сказать ее.

Старый шаман не повторил вопрос. Но спустя минуту заговорил снова:

– Тебе кто нибудь помог одолеть медведя?

– Нет. Лишь чиппева по имени Ах'мик одолжил мне свой нож.

– Ты потом умилостивил медведя жертвой?

– Нет, я не мог этого сделать. Душа улетела из моего тела, и меня взяли в плен.

– Это плохо, очень плохо. Ты обидел медведя. И мы должны загладить твою вину.

Шаман снова задумался, пытаясь определить истоки недуга.

Индейцы верили, что все болезни вызывают злые духи, которые стреляют в человека разными заколдованными предметами – колючками кактусов, камешками, острыми маленькими зубами и когтями животных.