Худший для нас период наступил около сорока лет назад, когда все, кто получал от нас помощь, так или иначе погибали — их убивали. Кстати, могу вас удивить: ваш собственный тесть именно так и погиб!

— Отец Криль! — выдохнул Фара. — Но ведь он?..

Он закрыл рот, в мыслях его был полный хаос, кровь хлынула ему в голову, так что он на мгновение ослеп.

— Но ведь, — удалось наконец ему выдавить из себя, — ведь утверждали, что он сбежал с другой женщиной?

— Да, они и вправду распространяли самые гнусные слухи, — подтвердил старик, и Фара умолк, ошеломленный.

— Нам удалось прекратить убийства — мы сами убрали троих из самой верхушки, ИСКЛЮЧАЯ членов императорской семьи, но не хотелось бы нам вновь прибегать к кровавым убийствам.

Нас также не волнует- то, что многие критикуют нас за снисхождение к ЗЛУ. Важно понять: мы не вмешиваемся в основы человеческого существования. Мы исправляем зло, действуя как барьер между народом и безжалостными эксплуататорами. В общем, мы помогаем лишь честным людям. Я не хочу сказать, что мы не оказываем помощи тем, кто менее щепетилен, — мы и таким продаем оружие, а это уже много. Вот почему правительство полагается на экономические меры, на мошенничество.

За те четыре тысячи лет, что минули с тех пор, как гений Уолтера С. Делени дал жизнь процессу вибрации, благодаря которому стало возможным само существование наших лавок, а также заложил основы нашей политической философии, мы неоднократно наблюдали за колебаниями правительственных систем от демократии при ограниченной монархии до полнейшей тирании. И вот что нам удалось установить:

«ЛЮДИ ИМЕЮТ ТО ПРАВИТЕЛЬСТВО, КОТОРОГО ОНИ ЗАСЛУЖИВАЮТ». Меняется народ — меняется и правительство. Мы же остаемся несокрушимой сердцевиной, я имею в виду — мы в буквальном смысле слов таковы. У нас есть психологическая машина, она дает точнейшую оценку человеческих характеров. Повторю: мы — несокрушимое ядро, несущее в себе человеческий идеализм, посвященное исправлению зла, которое неминуемо возникает при любом правительстве.

Ну, а теперь к вашей проблеме. Она ведь в общем-то проста. Вы должны бороться, как боролись все мужчины с начала начал — за то, что они любят и ценят, за свои права. Как вам известно, Автомастерские убрали все ваши механизмы и инструменты через час после того, как они захватили вашу мастерскую. Это все отвезли в Ферд, погрузили на корабль и свезли в большой склад на побережье.

Мы отыскали ваши вещи и с помощью своих собственных транспортных средств переместили их обратно в вашу мастерскую, а вы теперь...

Мрачнея, Фара выслушал инструкции, затем кивнул, сжав зубы.

— Можете на меня рассчитывать, — кратко ответил он. — Я всегда отличался упрямством. Хоть я и перешел на другую сторону, в этом-то я не изменился.

Выйдя из лавки, Фара ощутил, что вернулся из жизни — к смерти, от надежды — к действительности.

Шагая по темным ночным улочкам поселка, он впервые подумал: «А ведь Информационный Центр, должно быть, в другом полушарии, там-то был яркий день!»

Но картинка происшедшего тут же исчезла, словно ее и не было никогда. Вокруг был спящий Глэй, сверхъестественно тихий и спокойный. Тихий, мирный — но какой же он гадкий, когда узнаешь о том зле, что правит им, сидя вдалеке на троне!

И еще он вспомнил: «Право на покупку оружия...» Сердце скакнуло ему в горло, на глазах выступили слезы.

Но он стер слезы и мысли тыльной стороной ладони, подумав о погибшем отце Криль, и пошел дальше, не испытывая стыда.