Прошел час, после того как за спиной, у развилки дорог, ухнул взрыв — тревожная группа немцев нарвалась на мину Краба. А немного спустя прогремел другой взрыв, слабее и глуше. Это кто-то полез в «хорьх» и потревожил гранату, оставленную Максимовым.

Он был уверен, что о налете доложили по команде и кто-то в штабе уже обводит карандашом Таплауский лес, в который ушла группа. Очень скоро на дорогах появятся машины, заслоны перекроют пути вероятного движения группы, а наутро лес наполнится лаем собак — отряды егерей станут прочесывать квадрат за квадратом. Единственный шанс вырваться из кольца — бежать, перекрывая все нормативы, выжимая из тела все и еще в два раза больше, чтобы оказаться за чертой, проведенной штабным офицером на карте. Чтобы уйти от верной смерти, нужно совершить нечеловеческое усилие на грани самой смерти, И Максимов гнал своих людей, хотя у самого сердце уже было готово взорваться в груди.

Сквозь набатный гул сердца, ухающий в ушах, он различил мерный нарастающий рокот. Звук шел с неба, со стороны Балтики.

— Стой! — выдохнул Максимов. — Две минуты на отдых.

Все как подкошенные тут же рухнули. Кто просто лицом вниз, а наиболее опытные задрали ноги вверх, упершись в стволы деревьев, чтобы кровь отхлынула от налитых свинцом ног.

Гул стал ниже и тягучим, от него вибрировал влажный воздух. С сосен вниз сорвались крупные капли, дробно разбиваясь о спины людей.

— Сейчас чего-то будет, — подал голос Краб.

— Как фриц? — спросил Максимов.

— Дышит еще, — ответили из темноты. Немца передавали с рук на руки, и кому сейчас выпала мука тащить на себе языка, Максимов не знал.

«Командир думает больше всех, отдыхает меньше всех и за все отвечает» — такое правило установил для себя Максимов.

— Палатку, живо! — прохрипел он, падая на колени. Его накрыли плащ-палаткой, прижали концы к земле, чтобы наружу не вырвался даже слабый лучик света. Лишь после этого Максимов включил фонарик, стал перебирать содержимое портфеля Рейнхарда Винера. По-немецки читал свободно, а преподаватели в разведшколе поставили настоящее баварское произношение. При случае он вполне мог сыграть роль немецкого офицера. На день-другой, естественно, не больше, легенды для глубокого внедрения на этот рейд центр для него не заготовил.

Бумаги Винера представляли огромный интерес, ясно было с первого взгляда. Бланки личного штаба рейхсфюрера СС, какой-то организации «Аненербе» (это название Максимов встретил впервые), списки музейных ценностей, все — из России. И толстая тетрадь с золотым обрезом. Личные заметки Рейнхарда Винера. Их Максимов решил изучить подробнее позже, когда выпадет минута затишья.

Выключил фонарик, высунул руку из-под палатки. Бойцы были опытные, с такими слов не надо. Кто-то сразу же вложил в руку Максимову личные документы и планшетку языка.

Если верить удостоверению, пленный оберштурмфюрер Руст служил в элитном подразделении СС, прозванном «Гномами». Сразу же возник вопрос: чем занимались «подземные альпинисты» в болотистой Пруссии, где никаких пещер не было и в помине? Максимов решил, что этот вопрос он задаст в первую очередь, тем более что командировочное удостоверение Русту подписал некий доктор Бранд из той же загадочной организации «Аненербе».

Содержимое планшетки оказалось проще, но для военной разведки в данный момент ценнее. Карта района, блокнот из дешевой бумаги с беглыми пометками. Несколько писем из Германии и одно не отправленное домой. Максимов наметанным глазом считал значки на карте, поздравил себя, что интуитивно выбрал верное направление отхода, приняли бы чуть левее — и на всех парах влетели бы на позиции зенитной батареи.