Старая королева Рагнхильд, фру Торгерд, Хильда со служанками, кое-кто из окрестных жителей наблюдали за сборами войска с пригорка. Жервы были принесены, королева Рагнхильд бросала «кровавые прутья», то есть рунные палочки, окрашенные кровью жертвы, но знамения выпали неопределенные: руны обещали и приобретения, и потери. Надеясь умилостивить богов, Ингвар конунг даже пообещал, в случае удачного исхода, принести в жертву Повелителю Ратей одного из пленных.

– Конунгу, конечно, виднее! – вполголоса заметил Сигмунд Ремешок, один из торговых гостей, зимовавших у конунга. – Но многие люди, особенно за морем, говорят, что приносить в жертву людей – глупый и злой обычай и после смерти все, кто это делал, будут наказаны.

– Похоже, ты наслушался франкских аббатов! – насмешливо отозвался Орм сын Торда. Это был еще молодой мужчина, лет двадцати семи, но с войском он не пошел, потому что во время летней поездки был ранен в правую руку и теперь еще не годился для битвы. – Я в Бьёрко про это слышал. Там были несколько лет назад франкские монахи, убеждали людей, что-де старые боги никуда не годятся и поклоняться надо новому богу, который один все создал и всем правит, всех людей наделяет судьбой, судит и наказывает или награждает после смерти. Многие слушали их, но потом свеи опомнились, как у них ни урожая, ни улова не стало, и прогнали монахов взашей, а имущество разграбили. Однако, теперь многие, кто торгует за морем у франков или англов, привозят оттуда амулеты нового бога, в виде такого вот крестика, – он показал пальцами. – Может, и ты, Сигмунд, прикупил себе нового бога по дешевке? Ты ведь всегда умеешь купить подешевле… только иногда покупаешь такую дрянь, которую и брать-то не стоило!

Вокруг засмеялись, а Сигмунд промолчал. В кошеле на поясе у него и правда имелся небольшой медный крестик, привезенный из Кельна. Там он крестился, чтобы получить кое-какие привилегии в своей торговле. Причем это было во второй раз, а впервые он крестился пять лет назад в британском Эофервике. Там ему в придачу дали еще и новую белую рубашку, так что эта новая вера – не такое уж невыгодное дело, как думают глупцы…

– Принесение жертв не может быть глупым обычаем! – поддержала Орма йомфру Хильда. – Я знаю, Годфред конунг однажды даже принес в жертву не простого пленника, а самого конунга, который попал к нему в плен. Это было где-то за морем, только не у франков, а у ререгов. Не помню, как его звали.

– Его звали Годолеубо, – добавила фру Торгерд и вздохнула, как вздыхала всегда, когда вспоминала времена своей молодости и славы. – Я эту историю хорошо помню, ее в Хейдабьюре все знают. Он правил в земле ререгов, в их самом большом городе, который называется Рёрик. Годфред конунг взял в плен Годолеубо конунга и принес его в жертву Одину. Он умел делать такие вещи: чтобы Один принял жертву и остался доволен, надо человека повесить и одновременно пронзить копьем.

– Не сказать, чтобы Годфреду конунгу сильно пошла на пользу милость Одина! – язвительно возразил Сигмунд. – Недолго он после того прожил. Года два или даже меньше, ведь верно? Да еще и говорили, что хоть на него напали норвежцы, натравил их на него собственный его племянник Хемминг.