– А почему ты уверен, что супермехандроид сумеет решить проблему некрона? – спросил я Белема.

Он работал с каким-то хитроумным прибором, состоящим из разноцветных линз. Его спокойное лицо совершенно не менялось.

– Я могу лишь надеяться на это, – ответил он. – Мы создаем его именно для решения этой проблемы, и мощь его мозга намного будет превосходить мощь моего.

– И он будет свободен в принятии решений?

– Да, в известных пределах. Он будет делать все, чтобы решить свою проблему.

– Но что еще он будет решать? Кроме некрона?

– О, это будет очень мощный мозг, способный на очень многое.

Он снова вернулся к своей работе. Через некоторое время он снова заговорил:

– Я все время размышляю над некроном. Материя и мысль связаны друг с другом. Может быть, некронное вещество может облекать себя в форму своей жертвы, того, кто служит ему пищей.

– Ты думаешь, он убивает ради пищи?

– Ты об этом знаешь столько же, сколько и я. А может быть, и больше. Мы не знаем, почему это существо убивает. Единственный очевидный ответ – восстановить свое существование. Даже организм с нулевой энтропией нуждается в этом.

Он задумчиво смотрел на голубые вспышки в своей машине и думал о чем-то. Задумался он не надолго – на несколько минут.

Я смотрел, как черная молния пробила голубую завесу, и черное облако вплыло в лабораторию. Но трещина в стене быстро залечилась, и облако мгновенно рассеялось.

Белем повернул ручку прибора, сдвигая две линзы.

– Вполне возможно, что мы уже никогда не узнаем ничего о некроне, – сказал он. – Мы не сможем выстоять. Командование принял здесь Военный Совет.

– А не Пайтнер?

– Он входит в Совет. Он уже трижды голосовал против уничтожения планеты. Он не хочет уничтожать нас – уничтожать тебя.

– Это очень любезно с его стороны. Особенно после того, как он пытался убить меня в Подземелье.

– Парализовать, – поправил меня Белем.

Снова тишина. Белем работал, а я смотрел.

– А что произошло бы, если бы у нас была возможность создать такой же кусок мрамора? – спросил я немного погодя.

– Два куска, оба отрицательно заряженные, отталкивали бы друг друга. К несчастью, у нас нет ни времени, ни оборудования, чтобы создать второй кусок.

– Но вам достаточно расколоть этот пополам, – сказал я. – Тогда они просто вытолкнут друг друга за пределы галактики. Верно?

– Неверно. А кроме того, это невозможно. Так что нет смысла говорить об этом. При расколе разрушается и Электронная матрица, целое никогда не бывает больше суммы составляющих его. И сумма составляющих всегда равна целому.

– Значит ты никогда не слышал о Банахе и Тарски, – сказал я.

– О ком?

– Однажды я писал очерк об их работе. Меня очень заинтересовали их расчеты. Парадокс Банаха–Тар­ски – так он называется – это метод разделения твердого тела на части и затем соединения в целое, но с другим объемом.

– Я должен вспомнить об этом, – сказал Белем. – Ведь я прочел всю твою память. Это чисто теоретическая разработка, да? – он обыскал мою память, и я чувствовал себя, как пациент перед врачом.

– Да, теоретическая, – сказал я. – Однако кто-то сумел се решить практически. Только я не помню подробностей.

– Нет, помнишь. Ты просто не можешь найти их у себя в памяти, – сказал Белем, глядя на меня. – Ты просто не властен над своей памятью.