— Нет, не можешь. — Она настояла, чтобы он взял ее бутылку с водой, которую она всегда брала с собой, выходя в пустыню, и плитку прессованной муки, прибереженную ею для себя.

— Они хватятся меня, — сказал Эш. — Ты не скажешь им, что меня видела?

Такого долгого разговора у них с Эшем не было еще никогда. В сравнении с тем, что раньше, настоящий словесный потоп.

— Да, в смысле, нет, — ответила она. — Конечно, не скажу.

— Спасибо, Сьюлин.

Еще одна сногсшибательная новость: впервые за все годы он назвал ее по имени, может быть, вообще впервые назвал кого-то по имени. Перед ней на песке сидел, пригнувшись, не просто Эш. А Эш плюс еще кто-то.

Аб-ашкен, подумала она. Это гипотетики сейчас смотрят на нее его странными глазами.

На станции зазвонил колокол, задремавший проводник Сьюлин встревожился и позвал ее.

— Беги, — прошептала она.

Сьюлин не стала дожидаться, чтобы убедиться, последовал ли Эш ее совету. Она вернулась к станции, сделав вид, что ничего не произошло, и подошла к проводнику. Она словно онемела — словно безмолвие, в которое столько лет был погружен Эш, вошло в ее уста и лишило ее голоса.

— Чего он, собственно хотел? — спросил Двали. — Найти эти артефакты — а дальше?

— Не знаю. Наверно, для него это было чем-то вроде услышанной команды, решающего звонка. Тот же инстинкт или алгоритм, который заставляет гипотетиков соединяться в сети, обмениваться информацией, воспроизводить себе подобных. Таким же образом он мог воздействовать на Эша из-за того, что он оказался слишком близко от их устройств.

— Как и наш Айзек? — спросила миссис Рэбка.

— Может быть.

— В вашей общине тоже наверняка задавались похожими вопросами…

— Но не нашли ответа.

— Вы говорили, что мальчик умер, — сказал Двали.

— Да.

— Расскажите, пожалуйста, как.

«Стоит ли, — подумала Сьюлин, — их в это посвящать? И должна ли я снова и снова переживать это?..

Да, должна. И сегодня, и завтра, и всегда».

Сьюлин твердо решила молчать, но прошло несколько часов, уже стемнело, и Сьюлин заколебалась. Ей стало страшно за Эша: как ему там одному в ночной пустыне? Когда же на станции обнаружили его исчезновение и всех охватил ужас, она бросилась искать наставника, который казался ей добрее всех остальных. Она не знала его фамилии — все звали его просто Лохис. Он преподавал ей астрономию. Мучимая виной, рыдая, она сообщила ему, что видела Эша днем. Когда Лохис наконец понял, в чем дело, он велел ей оставаться на месте, а сам отправился собирать поисковую партию.

На рассвете со станции отправилась группа из пяти мужчин и трех женщин — хорошо знакомых с топографией пустыни и с ее превратностями. Они ехали в прицепе одного из тягачей, что были на станции. (Для Марса, бедного полезными ископаемыми, тягачи вообще-то были роскошью.) Сьюлин позволили поехать с ними — чтобы она указала место, где в последний раз видела Эша, и помогла уговорить его вернуться, если удастся все-таки его найти.

Из ближайшего города на поиски Эша выслали куда более серьезную технику — в том числе дирижабли-разведчики, способные вести съемку с большого расстояния. Но их прибытие ожидалось только на следующий день. До тех пор, сказал Лохис, придется полагаться только на собственные силы. К счастью, Эш не мог скрыть следов, и они вели на юг — к месту наибольшего скопления останков аб-ашкен.

Как только экспедиция миновала череду невысоких холмов, отделявших станцию от чашеобразной южной пустыни, Сьюлин своими глазами увидела эти умиравшие на глазах растения, состоящие из пыли.