– Я работал вместе с ними. И многие из них хорошие специалисты.

– Ну хватит! – резко оборвал его Бруннер. – Все они останутся здесь.

– Не понимаю…

– Скоро все поймете. Только без глупостей. Здесь фронт, Кроль, а вы знаете, что на фронте приказы выполняются беспрекословно.

– Да, знаю. – В дверях он обернулся. – Это все? – недовольно спросил он.

– Все. Ключ от склада с оружием у начальника охраны завода.

– Знаю.

Бруннер покинул завод, а Кроль, опираясь на трость, пошел по заводскому цеху, вдоль станков, подготовленных к демонтажу. Он старался не смотреть на рабочих, даже прибавил шагу, хотя это удавалось ему с трудом. Он чувствовал на себе их пристальные взгляды, его охватывал страх, ненависть, жалость. Эти люди погибнут, и их смерть отяготит его совесть. В сущности, он не жалеет их. Просто не хочет лишних неприятных воспоминаний. В конце цеха, около выключенного пульта управления, отгороженного от машинного отделения стеклянной стенкой, он увидел своего, двоюродного брата Яна Кроля. Они не любили друг друга, но между ними существовала родственная связь, которую они не хотели или не умели порвать. Поэтому не было ничего удивительного в том, что их судьбы складывались по-разному. Альфред окончил военное училище, Яна исключили из университета. Альфред стал офицером и пошел на фронт, Ян был рабочим, позднее мастером на тольбергском заводе. Он стал осторожнее, все реже говорил о своем польском происхождении. Профессор Глясс отозвал его из армии как ценного специалиста.

Ян Кроль был широкоплечим, высоким мужчиной, с седеющими волосами. Он набивал свою трубку, когда в дверях пульта управления появился Альфред.

– В половине четвертого прибывают грузовики, – сказал он.

Ян предложил Альфреду присесть.

– А что будет с ними? – спросил Ян, указывая на рабочих.

– А как ты думаешь? – в свою очередь спросил инженер. – Их эвакуируют? Иди разрешат им остаться здесь?

– Третьего выхода нет.

– Нет, есть! – Альфред неожиданно зло рассмеялся. Чего он достиг за годы войны? Только потерял ногу, а каждый гестаповец называет его холуем. И он сделал то, чего раньше никогда бы себе не позволил: рассказал Яну, что ожидает рабочих завода.

Ян побледнел:

– Что ты сказал?.. Неужели они совершат это преступление? – почти беззвучно прошептал он.

– Не знаю, – спокойно ответил Альфред, и вдруг его охватил страх. Как он мог об этом рассказать? Именно ему, Яну! – Слушай, Ян, – тихо проговорил он, – это не наше дело. Еще осталось несколько часов… Прошу тебя, никому об этом ни слова… – Ян молчал. – Почему ты так смотришь на меня? Ну скажи хоть что-нибудь!.. – Альфред терял самообладание. – Я не преступник, я честный офицер…

– А что будет с тобой завтра? Или через два дня? Выдержишь? – спросил наконец Ян.

– Не знаю.

– Я тебя спрашиваю, выдержишь ли ты? Ты видел их преступления раньше и видишь сейчас. Война проиграна, и немцы за все должны будут ответить.

– Немцы?! – крикнул Альфред. – Какие? Я? Ты? Почему я? Я был только офицером! Ко мне тоже не было доверия – они всегда напоминали мне о твоих польских родственниках…

– Я мешал твоей карьере?

– Да, мешал.

– А теперь послушай! – Ян набил трубку и закурил. – Слушай внимательно. Ты просто тряпка, дрянь…

Альфред вскочил с места.

– Сядь.