— Мерзлую землю не очень-то проймешь, — сказал кто-то.

— Мы и не будем копать сами; нагоним из окрестностей крестьян, пусть справляются как могут.

Все молчали, видя упорство Миллера; он приказывал, а Вейхард шепотом похваливал:

— Воистину, распоряжения прекрасные.

— Обойдусь и без похвал, — угрюмо огрызнулся швед.

Чех сократился с кислым выражением. В Ченстохове от мещан, хотя несколько встревоженных случаем с Бжуханьским, а также от квартиан, продолжавших ходить в костел, очень скоро узнали о намерениях Миллера. Кордецкий, не падая духом, надеялся, что после всех тяжелых испытаний удастся справиться и с остальными. Он также собрал своих верных и присных и держал совет.

Все единодушно обсуждали только, как отбить штурм. Пан Замойский, который с самого начала осады взял из монастырской библиотеки «Карлинского» и всегда носил его с собой под мышкой, так и сыпал, как из рога изобилия, разными действительнейшими способами защиты. Чарнецкий слушал и вздыхал, так как осведомленность Замойского вызывала в нем чувство зависти, а сам он не очень-то любил читать.

— Все это прекрасно, — сказал он спустя несколько минут, — на мой взгляд, все, чем можно колоть, рубить, толкать, шпарить, жечь, все, что попадется под руку, годится… Нам как бы дана отсрочка, ну и воспользуемся ею, подготовимся.

— И возблагодарим Господа.

— А это уж само собой, — вставил Чарнецкий.

Замойский слегка обиделся, когда его продолжительная лекция сошла на нет лицом к лицу с бесхитростным замечанием Чарнецкого; а так как, хотя оба души не чаяли друг в друге, а только постоянно соперничали на поле чести, то он снова принялся перечислять всевозможные способы защиты.

Чарнецкий покручивал усы, вздыхал, слушал, но наконец потерял терпение.

— Так вы уж здесь, панове, советуйтесь и спорьте, — сказал он, — а я побегу на стену, велю сносить наверх все, что попадется под руку.

Приор промолчал, а Замойский понял, что и на самом деле надо приложить к защите не столько разговоры, сколько руки, а потому, бросив книжку, закричал:

— Ты прав, пан Петр! За работу!

— Вот так, коханый мечник! — радостно воскликнул Чарнецкий. — На стены! Натащим все, что есть, а потом спокойно, перед камельком, почитаем книжку: о чем она там бает… теперь же… чего от нас желать?.. Справимся и так… не святые горшки лепят…

И тотчас, собрав людей, взялись за работу.

Всякий, где только какой остался мусор, камни, половицы, кованые прутья, крючковатые зацепы, старое железо и оружие, деревянные обломки, все стали переносить на стены, чтобы на случай приближения врага ко рвам встретить его честь-честью. Во дворе поставили котлы для горячей воды и вару, чтобы лить их на осаждающих.

Солдаты тем временем отдохнули, а женщины и челядь хлопотали. Нагроможденные орудия защиты расположили так, чтобы они всюду были под рукой, в особенности же в тех местах, где выщербы в стенах или недостаточная глубина рва заставляли опасаться возможности атаки. Весь день ушел на эту страду.

XIX

Как швед под покровом благоприятного тумана идет на штурм, и как Кордецкий рассеивает неудобную для гарнизона мглу

После ряда ясных дней наступила обычная у нас туманная и пасмурная погода; мелкий дождь, мрак, густые хлопья снега, безбрежные белые завесы повисли над лагерем и крепостью. Осажденные не видели даже на несколько шагов за рвами, не знали ничего о приготовлениях врагов, о его передвижениях, подходах и даже стреляли наугад.