Хренин не расслышал товарища, ощутив, как плечо лысого дрогнуло под его пальцами. Младшему сержанту вдруг стало не по себе: он почувствовал, что у безухого плечо словно из камня вытесано.

– Безухов, – отдернул руку Хренин.

– Чего? – не понял Душко.

– Пьер Безухов, – уточнил младший сержант. – В школе проходили.

Душко засмеялся. Засмеялся от того, что они, два товарища с детства, два тупоголовых мента, сейчас произнесли три имени, принадлежащих высокому искусству, и слышало бы этот диалог начальство ихнее, оно бы вряд ли поддержало сие веселье, обматерило бы начальство постовых за то, что умных из себя строят. А они на самом деле только эти три имени на двоих и знают.

– Что случилось, мужик? – отсмеялся Душко.

Лысый даже не шелохнулся в ответ.

– Оглох? – продолжил рядовой и вдруг отчего то насторожился.

– Во во, – подтвердил ощущение товарища Хренин. – У него мышцы, как из бетона.

– А у меня автомат, – противопоставил Душко. – Мужик! – прикрикнул он.

Но лысый продолжал сидеть, как вкопанный.

– Да, он, действительно, оглох! – уверенно произнес Хренин, удивляясь, чего это он струхнул маленько. – Мы «скорую» должны вызвать!

Младший сержант поднес ко рту рацию и принялся вызывать «восьмого», сообщая, что на бульвар необходима «скорая», пострадавшему отрезали ухо, сильное кровотечение.

– Какой бульвар? – проскрипела рация.

Хренин огляделся, кивнул вопросительно Душко, тот пожал плечами.

– За «Пушкинским» кинотеатром, – нашелся мент.

– Страстной, лимита! – сообщила рация. – Пол?

– Чей?

– Пострадавшего, – со вздохом уточнил «восьмой». – Твой я знаю, или поменял? Ха ха!..

– Мужской, – с обидой почмокал по рации Хренин.

– Лет сколько?

Старший сержант быстро обошел лавку и поглядел на пострадавшего.

– На вид тридцать пять – сорок.

– Ждите, – приказала рация. – И протокол не забудьте правильно составить! Чтобы доктора расписались!

– Есть, – вяло отозвался Хренин и отключился от общения.

Он походил взад вперед, казалось, забыв про лысого, а потом произнес сакраментальное:

– Москвичи поганые!

Душко с удовольствием подлил масла в огонь:

– Лимита, она и есть лимита! Правильно тебе сказали!

– А ты то кто?! – вытаращил глаза Хренин. – Самая последняя лимита! Я то хоть предпоследняя, а ты рядовой привокзальный ментяра! И всю жизнь тебе рядовым быть!

– Чего это?

– А того, что я на тебя рапорт напишу!

– У меня автомат, – опять предупредил Душко.

Он не заметил, как побледнел Хренин, как глаза его налились кровью, как заколотило мелким ознобом тело младшего сержанта. Душко в этот момент отвлекся на девушку, выбегающую из бутика. Она показалась ему прекрасной и свежей, как ананасовый сок за девять долларов в отеле «Мэриот», куда он зашел как то в штатском и попробовал из высокого стакана при нем выдавленный нектар.

– Вам в хайболе? – высокомерно поинтересовался бармен. – Или в обычном?

– В обычном, – нахмурился Душко. В армии таких наглых в натуре матрасами ночью обкладывали и били нещадно.

Он до этого ананас видел только по телевизору, а тут свежий сок из него.

Махнул стакан одним глотком, как водку, и от зажима даже не почувствовал вкуса.

– Еще, что нибудь? – предложил бармен.

– Хватит.

– Тогда девять долларов.

У Душко аж желудок свело.