«Ну как же так, — сетовала мать Млады, Крылинка, выразительно хлопая ладонями по переднику. — Такие гости у нас, а они — работать! Работа не волк, а вот избранницу в дом наша дочь приводит не каждый день. Младуня, может, они хотя бы намекнули, когда их ждать? Хотя бы примерно?»

«Ничего не сказали, — с еле слышным вздохом качнула головой Млада. — Закончат работу — придут, таковы были их слова».

Несмотря на такое лёгкое, крылатое имя, супруга Твердяны оказалась женщиной весомых достоинств — не тучной, но величаво-дородной. Округлостей в её теле было хоть отбавляй: овальное лицо, брови полумесяцем и пышная грудь — этакий колышущийся поднос для крупных янтарных бус. Двигалась она тоже основательно и плавно, текуче, а речь её журчала, как ручей по гладким камушкам. Соображала она также кругленько и быстро, а потому нашла изящный выход — в отсутствие глав обоих семейств попотчевать гостей «полу-обедом». Ждана не слишком поняла, чем сия трапеза отличалась от обычного обеда: кушанья подавались добротные и вкусные, позволявшие наесться до отвала. Разнообразные пироги, блины, жаркое, лепёшки с замечательным лакомством из холодного погреба — ягодами, варёными в меду… Одним словом, это было царское угощение, которым остались довольны все — от знающего толк в хорошей еде отца Жданы до сестёр-близнецов Светозары и Шумилки, прибежавших с улицы на зов матери — Рагны. Эти проказливые девочки-кошки, с одинаковыми круглыми шапочками волос, подстриженных под горшок, уплетали всё за четверых, а между кушаньями забавлялись тем, что корчили Ждане рожицы, чтобы она не могла сохранять за столом чинно-серьёзный вид. Они всячески старались рассмешить её, и им это удалось: Ждана фыркнула и чуть не подавилась блинчиком. Бабушка Крылинка тут же влепила им по подзатыльнику:

«А ну цыц! Сидите тихо, а то из-за стола вон выставлю!»

Доброе угощение и хмельной мёд-вишняк смягчили неловкость и сгладили углы, образовавшиеся от странных слов Твердяны у ворот кузни и её нарочитого отсутствия на обеде. Крылинка извинилась перед гостями за свою супругу:

«Вы уж не серчайте… Она порой из своей кузни может несколько дней не вылезать — так уработается в этом пекле, что домой её иной раз даже приносят».

«Для мастера работа — жизнь, — проговорил отец Жданы, оглаживая бороду и смакуя десятилетний вишнёвый мёд. — По душе мне ваше семейство, надёжно у вас здесь… И дочку свою оставлять не боязно».

Скоро только сказка сказывается, а ждать иногда приходится долго. Обед миновал, день клонился к вечеру, кушанья остыли, а главы семейств всё не возвращались. Приходилось коротать время за приятной беседой и прогулкой по Кузнечному. Представительниц сильной половины его жителей, то есть, дочерей Лалады, встретить не удалось: все были на работе в кузне, а вот их супруги с любопытством выглядывали со своих дворов, подходя к низким, всего лишь по пояс, каменным оградам. На их приветствия и улыбки Млада отвечала поклонами.

«А почему у вас такие заборы низенькие? — поинтересовался отец Жданы. — Такие перелезть — в два счёта!»

«К чему перелезать? — искренне удивилась женщина-кошка. — Если соседу что-то понадобилось — всегда можно попросить, и никто не откажет».

А мать, окинув взглядом готовые вот-вот зацвести сады, вдохнула полной грудью:

«Хорошо у вас здесь… Светло, радостно! И соседи, видимо, добрые».

«Люди у нас хорошие живут», — ответила Млада с улыбкой во взгляде.

Вот уже солнце зашло за горы, и яблони в саду покачивались в голубоватом прохладном сумраке, ещё прозрачном и светлом, а Твердяны и её старшей дочери — нет как нет. Рагна отправила Светозару с Шумилкой спать, а Крылинка вздохнула:

«Ну, заработались они там совсем… Ну что, дорогие гости, желаете ли пойти на отдых или ещё посидите, поскучаете?»

«Да хотел бы я прежде Твердяну дождаться, — проговорил отец Жданы задумчиво.