|
Ему всегда необходимо было избрать живого человека, «который служил как бы руководящей нитью». Так, в Рудине представлен «довольно верный портрет» Бакунина, однако отнюдь не его копия. Не раз автор «Отцов и детей» повторял, что без уездного врача Дмитриева, которого он однажды повстречал в вагоне второго класса на пути из Петербурга в Москву, не было бы Базарова. Это не значит, конечно, что этот врач единственный прообраз тургеневского нигилиста. В данном случае он лишь пробудил внимание писателя: после встречи с ним Тургенев стал всюду приглядываться «к этому нарождающемуся типу».
Рабочие записи Тургенева к другим произведениям пестрят пометками: «взять несколько от наружности Скачкова», придать «элемент Хрущова, кн. Оболенского», вывести характер «вроде Зубовой» и т. п. Пометки эти дают возможность проследить «родословную» тургеневских героев, как, пожалуй, ни у одного из русских писателей прошлого столетия. О том, что у Инсарова тоже имелся жизненный прототип, писатель указал в своем «Предисловии к романам», написанном в 1880 году, двадцать лет спустя после выхода «Накануне», и ценном для нас фактами, помогающими пониманию истории создания этого романа. Семь лет назад Тургенева сослали, предварительно подвергнув аресту, в родовое имение Спасское-Лутовиново. У него было тогда одно желание, чтобы ему «позволили свободно разъезжать внутри самой России». Оказавшись в ссылке, он старался извлечь из провинциальной жизни всяческую пользу. В поисках впечатлений уходил «на позаранке» с Дианкою, неизменною спутницей его охотничьих прогулок, бродил по деревням, ездил «принаблюдать» на праздники в город. Память цепко вбирала в себя картинки с натуры, фиксировала характеры и нравы. «Я подобен Антею, — говорил писатель, — не могу оторваться от родной почвы, не утратив при этом малой толики сил, которой способен располагать». С особым вниманием присматривался Тургенев к жизни поместного русского дворянства, расширял знакомства. Частым гостем в тургеневском доме стал сосед писателя по имению Василий Каратеев. Этот двадцатипятилетний молодой помещик, живя в деревне у своего отца, без особой охоты занимался хозяйством: по словам Тургенева, он в нем ровно ничего не смыслил. Страстью Каратеева было чтение да разговоры с людьми ему симпатичными. Его посещения доставляли Тургеневу почти единственное развлечение и удовольствие в тогдашнюю для него не слишком веселую пору. Нередко молодой сосед засиживался у Тургенева допоздна. В гостиной спасского дома, где уютно горела лампа и манил к себе знаменитый Самосон — диван, способный убаюкать всякого, стоило на него прилечь, неспешно текла беседа. Переходили в библиотеку или в кабинет. Хозяин располагался в вольтеровском кресле, а гость — на жестком кожаном диванчике, антиподе Самосона. Говорили о литературе и музыке, спорили, вспоминали Москву, мечтали о будущем России. Во время бесед Тургенев охотно делился замыслами. Рассказывал о романе, в котором собирался изобразить представителя дворянской интеллигенции. Хотя и неудачника на общественном поприще, но человека, безусловно, сыгравшего положительную роль для своего времени. Назовет он этот роман по имени главного героя — «Рудин». Однажды Тургенев заговорил о том, что им задумана повесть. Главная героиня Елена будет представлять собой новый тип женщины в русской жизни. Образ ее довольно ясно обрисовался в его воображении. Однако не доставало героя, который мог бы соответствовать ей. Тургенев не видел пока таких людей, которые могли бы послужить прототипом нужного ему образа. Он чувствовал лишь и понимал, что люди рудинского типа уходят вместе с эпохой. Сосед Тургенева был романтиком, натурой увлекающейся и впечатлительной. |
