— Возможно, тебе стоит сказать, что, по-твоему, случилось в ту ночь.

— Ты и так все знаешь.

— Я тоже думал, что знаю. Но теперь хочу услышать твою версию.

Рассказать ему — о чем? Как ждала его весь вечер, танцуя с другими и мечтая танцевать с ним? Как высматривала его несколько дней кряду, надеясь увидеться и поговорить? Как мечтала объявить на том празднике об их обручении? А может, как прибежала в барак к ковбоям и узнала, что Мейсон уехал?

Пауза угрожающе затягивалась, воздух в комнате только что не звенел. Кейтлин чувствовала: нервы ее вот-вот сдадут. Ей не хотелось говорить о том роковом вечере, но она понимала, что выбора нет. И рассказала Мейсону все.

— В конце концов, я упросила одного из ковбоев отвезти меня в город и помочь разыскать тебя. Я грезила тем праздником, Мейсон, и собиралась провести его с человеком, которого любила. Я даже думала объявить о нашем обручении. А вместо этого… — Кейтлин осеклась, когда же заговорила вновь, в голосе ее звучала горечь. — Можешь ты представить себе, что я почувствовала, когда нашла тебя в том злачном заведении? Да еще с рыжей девицей на коленях… Мне… мне захотелось умереть, Мейсон. Я спросила, что ты делаешь, и ты сказал: «А как по-твоему?» — и поцеловал ее. — Она вздохнула. — Это все, Мейсон. Ты унизил меня в ту ночь — такую важную для меня. Я так и не поняла, почему ты поступил так.

— А как ты думаешь? — Он выжидающе смотрел на Кейтлин.

— Мне в голову приходит только одно. Я отказалась спать с тобой до праздника, ты отверг меня, потому что решил, будто я разыгрываю недотрогу.

— Вовсе не из-за этого, Кейтлин.

— Ты уверен, что думал так тогда, а не сейчас?

— Совершенно уверен. Думаю, пришла тебе пора узнать мой вариант случившегося в ту ночь.

— Разве он отличается от моего?

— Ты сама ответишь на свой вопрос, дай мне только сказать. Ты знаешь, что я ушел с гуртом?

— Конечно, я помню, Мейсон. Ты ни словом не обмолвился, что уходишь. Именно тогда я и задумалась впервые, не отвергаешь ли ты меня.

— Я не мог ничего тебе сказать, — мрачно заметил Мейсон. — Меня послали, не предупредив. Другие ковбои за неделю знали, что уходят, я же пребывал в неведении — еще за десять минут до отправления. А когда узнал, было поздно искать тебя.

— С тобой обошлись так… пренебрежительно? Странно…

— Вовсе не странно, если подумать. А я подумал. Твои родители знали, что я был тогда в доме, Кейтлин.

— Мне они ничего не сказали.

— Ты уверена?

— Д-да…

— Попробуй вспомнить, милая. Хоть что-то твои родители да сказали, когда вернулись в тот день домой и обнаружили тебя в ванной.

— Это все было так давно, Мейсон. Но я помню… да, мама сделала какое-то замечание насчет луж на полу… — Кейтлин подняла взгляд. — Сейчас мне кажется, смотрела она как-то подозрительно. И еще спросила, не хочу ли я ей что-нибудь рассказать.

— Ты призналась, что я был с тобой?

— Нет. Мама не настаивала. Иначе, наверное, я сказала бы ей правду.

— Но твоя мать все равно знала, Кейтлин. Оба они знали. Я выскочил из задней двери, когда они входили в парадную. Я почти уверен, твой отец заметил меня.

— А я уверена, что ты ошибаешься, Мейсон. Они бы сказали, если бы знали. Хоть слово.

— Они предпочли действовать. Меня послали с гуртом, и это разлучило нас на неделю.

— Я никогда… Мне и в голову не приходило… — Кейтлин умолкла, а продолжала уже более жестким тоном: — Ты вернулся на ранчо как раз к празднику.