Он откинулся на спинку своего роскошного кожаного кресла, стоявшего перед роскошным резным письменным столом работы начала века в его роскошном, обставленном под старину кабинете над его просто шикарным заведением, и вдавил пальцем клавишу селектора.

— Да, Тенгиз Мухаммедович? — послышался голос его очаровательной секретарши.

— Вызови ко мне Арсена, — распорядился Тенгиз. — И скажи, пусть еще кого-нибудь захватит.

— Сию минуту, Тенгиз Мухаммедович.

Тенгиз не был яростным ревнителем шариата. То есть, конечно, в своих редких деловых поездках на историческую родину он во весь голос заявлял о своей верности традициям, неделями перед поездкой не брил бороду и неодобрительно смотрел на выставляющих свое тело напоказ женщин. Но здесь, в Москве, ломать комедию было не перед кем, и созерцать стройные ноги Мариночки, практически не скрытые мини-юбкой, ему было приятно.

Были в цивилизации и кое-какие другие прелести. Тенгиз протянул руку, вынул из ящичка дорогую кубинскую сигару, уже обрезанную кем-то из подхалимов, и с наслаждением закурил от золотой зажигалки «картье».

Арсен, его племянник, сын непутевого младшего брата, попросившегося под крыло к влиятельному дяде, явился незамедлительно. С ним было еще двое парней, недавно приехавших в город и еще не успевших отличиться. Вдобавок, один из них плохо говорил по-русски. Тенгиз не одобрял сближение своего племянника с такими людьми. Он был их командиром, а они — всего лишь пушечным мясом. Незачем панибратствовать с ними, быть на короткой ноге. Ну ничего, это все от молодости, подумал Тенгиз. Повзрослеет, сам поймет. Он еще не знал, что ни ему, ни Арсену, ни двоим его боевикам уже не суждено стать старше даже на один день. Отведенное им на земле время шло на убыль с умопомрачительной скоростью.

— Слушаю, дядя, — сказал Арсен, присаживаясь напротив дяди.

Боевики остались стоять за его спиной. Как хорошо вышколенные собаки, они знали свое место при разговорах хозяев.

— Арсен, мальчик мой, — сказал Тенгиз. — Мне нужна твоя помощь.

— Говорите, дядя. Я готов.

— Ты помнишь этого шакала, что был у нас на прошлой неделе, Эдика?

— Да, дядя.

— Я поручил ему одно дело, заплатил денег, а он дело не выполнил, и сам куда-то пропал. Найди его, хорошо?

— Хорошо, — глаза Арсена загорелись огнем бесшабашной удали молодости.

— И приведи сюда, — добавил Тенгиз, когда понял, что племянник не рвется захватить Эдика живым. — Сначала я с ним поговорю, потом разберемся.

— Хорошо, дядя.

— И возьми еще людей, шакалы обычно бродят стаями.

— Возьму, — хотя опять же по глазам племянника Тенгиз видел, что не возьмет. Арсен считал, что один горец в бою стоит десятка русских и не видел необходимости обращаться за подмогой, хотя Эдик мог набрать и с десяток стволов.

— Тенгиз Мухаммедович, — внезапно ожил селектор. — Тут к вам какой-то посетитель, говорит, что он от Эдика, и вы его примете.

— На ловца и зверь бежит, — продемонстрировал Арсен знание местного фольклора, а Тенгиз, ожидавший нечто в этом роде, этакого посла с очередными извинениями, сладким, как мед, голосом, скомандовал:

— Пусти.

Дверь тут же распахнулась, словно посетитель ждал за дверью, и темная тень скользнула в кабинет.