От явственно представленной картинки довелось израненному пришельцу давить в себе позывы душащего смеха. Потому что рассмеяться от всей души не давала ноющая от боли грудь.

Через несколько часов необходимые приспособления и вещи были приготовлены. Вокруг переоборудованного кресла жрецы расставили на столах кувшины с бирюзовой, подрагивающей от сотрясания субстанцией, деревянные лопатки и аккуратно разложенную одежду. Как ни хотелось принцессе Розе присутствовать при намечающемся действе, но выйти пришлось. Потому как раненого на этот раз раздели догола.

Затем два дюжих санитара приподняли Виктора и усадили на высоко поднятое сиденье. Глядя на свою распухшую, изуродованную ступню, он в сомнении стал покусывать губы:

– Да я от боли загнусь, но всё равно ногу в сапог не засуну…

– По этому поводу не переживай, – стал уверять один из старцев. – В первые минуты соприкосновения с желе данный участок тела становится совершенно нечувствителен. И как раз в этот короткий момент нам надо постараться протиснуть ступню в голенище. Конечно, болевые ощущения всё равно останутся, но постарайся терпеть и делать всё, что мы прикажем.

Второй старец поднял вверх указательный палец:

– Учти: на все фиксации нам надо потратить не более десяти минут общего времени. Если где не успеем – на том месте желе гарбены уже не приживётся. Готов?

Глядя на огромные полусапожки, которые мог бы на свои ножища сорок девятого размера напялить великан, пришелец вспомнил о другом:

– Как я теперь буду подштанники… и прочее надевать?

– Разве это проблемы? Ведь существуют завязки и пуговицы. Портные потом на тебе всё подгонят.

– И то правда. Ух! Теперь готов!

Кажется, врачующие жрецы и сами сильно переживали о результатах предстоящего действа. Они ещё раз вначале всё окончательно просчитали, измерили, а только потом решительно взялись за деревянные лопатки. Первым делом заполнили примерно на четверть объёма подготовленную обувь, а затем толстым слоем нанесли желе на обе ступни.

Уже на второй минуте Виктор ощутил, как стреляющая и ноющая боль успокаивается, становится затухающей. А пока его ноги держали санитары на весу, седобородые старцы с прежней интенсивностью наносили свою странно пахнущую мазь уже на подмышки, внутренние стороны бицепсов и грудь. Как только и там образовался толстый слой в несколько сантиметров, они вернулись к ногам и общими усилиями впихнули вначале левую, а потом и правую ногу. Резкая боль от развороченной левой ступни пробилась снизу в сознание раненого, но по большому счёту вытерпеть такое воздействие удалось почти без криков и сильных стонов.

Так как пальцы ног и подошва оказались совершенно нечувствительны, то ноги постарались подвесить за голени и колени к тем самым приспособлениям, которые соорудили вокруг кресла. При этом старались добиться одного уровня, чтобы впоследствии не было хромоты из за разницы в глубине погружения стоп в желе гарбены.

После этого у монастырских кудесников осталось всего три минуты на верхнюю часть туловища. Если раньше Виктор вообще не мог шевелить руками, то теперь их безжалостно растянули в стороны и уложили на подпорки в виде креста. Анестезия гарбены и тут оказала положительное влияние. Затем застегнули вокруг груди нечто напоминающее огромный бюстгальтер, его края закрепили на руках поблизости у локтей и поспешно вывалили остатки желе прямо на кожаное внутреннее покрытие с двух сторон. И наконец приподняли импровизированный бюстгальтер наверх и закрепили с помощью повязок на шее и плечах.

– Ох! Кажется, успели! – выдохнул Фериоль, один из врачей, хватая кусок бинта и вытирая бисеринки пота у себя на лбу.

– Но мне грудь давит, – начал было жаловаться пришелец.