В кабинете, тесном и Неуютном, действительно было темно, но Фрейзер держался тепло и доброжелательно, что нас порадовало. Он пожал нам руки, хлопнул в ладоши и наградил сияющей улыбкой.

— Добро пожаловать, — сказал он.

У него был маленький рот, но замечательная улыбка и безупречные зубы, белые и ровные, сверкающие, точно перламутр.

— Добро пожаловать, — повторил Фрейзер и присел на край пустого деревянного стола, предложив нам садиться.

В кабинете имелось всего два жестких стула с прямыми спинками, которые стояли около стены, и Оскар с подозрением на них посмотрел.

— Мы просим прощения за то, что побеспокоили вас… — начал он, не слишком грациозно присев на край стула.

— Никакого беспокойства, — сердечно заверил нас Фрейзер. — Вы оказали мне честь своим визитом. Друг Конана Дойла — мой друг. — Его лицо было таким бледным, кожа гладкой, а глаза такими темными, что энергичные манеры и ослепительная улыбка вступали в противоречие с внешностью. — Сегодня я первый день на новой должности и вы мои первые посетители. Могу я предложить вам чашку чая?

— Нет… спасибо, — быстро ответил Оскар, который, вне всякого сомнения, опасался, что качество чая будет соответствовать обстановке кабинета. — Позвольте представиться…

— Вам нет нужды представляться, мистер Уайльд, — перебил его Фрейзер. — Я о вас слышал. И восхищаюсь вашими произведениями. Уже несколько лет с тех пор, как случайно, на последнем курсе университета, наткнулся на одно из ваших ранних эссе.

— О! — выдохнул Оскар, довольный его признанием. — Могу я поинтересоваться, о каком эссе идет речь?

— «Истина масок», — ответил Фрейзер и медленно перевел взгляд с Оскара на меня. — Мистер Шерард, на этой неделе я прочитал вашу статью о великом Эмиле Золя в «Блэквудс мэгэзин». Вы — реформатор общества, сэр, каким я надеюсь стать.

Эйдан Фрейзер очаровал и обезоружил нас. Он сделал все, чтобы мы успокоились и чувствовали себя непринужденно, а потом предложил рассказать, что нас к нему привело.

Оскар поведал ему свою историю, великолепно, в деталях, но без преувеличений. Фрейзер слушал внимательно, время от времени переводил взгляд с Оскара на меня, иногда кивал, показывая, что все понимает, или легонько постукивал указательным пальцем по подбородку, чтобы Оскар не сомневался, что он следит за повествованием, но ни разу его не перебил. Когда Оскар закончил, Фрейзер заговорил только спустя некоторое время.

— Джентльмены, у нас проблема, — сказал он наконец, наклонившись к нам и прищурив глаза. Он даже слегка нахмурился.

— Проблема? — переспросил Оскар.

— Да, мистер Уайльд, проблема… Видите ли, убийство без трупа это настоящая загадка…

— Но я видел тело! — вскричал Оскар.

— Да, вы так и сказали, — спокойно проговорил Фрейзер. — Двадцать четыре часа назад вы видели труп… но он исчез.

— Я видел тело, — жалобным голосом повторил Оскар.

— И вы его узнали… — продолжал Фрейзер.

— Это был Билли Вуд…

— …которого вы знали, но не слишком хорошо?

— Я знал юношу, но… — Оскар колебался, потом махнул правой рукой, словно что-то отбросил. — Я его знал, но… не близко.

Фрейзер заметил смущение Оскара, и в кабинете снова воцарилось молчание.

— А экономку вы знали? — спросил он.

— Нет.

— Вы ее узнали?

— Нет.