— «Шерлок Холмс, детектив-консультант», — сказал я. — «Этюд в багровых тонах». Это я читал. Превосходная вещь.

— Стоддард тоже так считает. Он потребовал продолжения, и между супом и блюдом из рыбы Артур пообещал, что наш издатель его получит. Очевидно, книга будет называться «Знак четырех».

— А что вы намерены написать для мистера Стоддарда?

— Я тоже собираюсь рассказать о таинственном убийстве, но это будет несколько иная история. — Его тон изменился. — Я опишу преступление, которое находится за рамками обычного расследования. — Часы пробили четверть. Оскар закурил новую сигарету и замолчал, глядя в пустой камин. — Мы сегодня много говорили про убийства, — тихо сказал он. — Вы помните Мари Агетан?

— Разумеется, — ответил я.

Мари Агетан принадлежала к числу женщин, которых невозможно забыть. В определенном смысле и в свое время она была самой известной женщиной во Франции. Я познакомился с ней в Париже в 1883 году, в мюзик-холле отеля «Эдем», где она была с Оскаром. Мы вместе поужинали: устрицы и шампанское, затем фуа-гра и сладкое белое вино «Барсак». Оскар безостановочно рассказывал что-то, до того вечера я ни разу его таким не видел. Он говорил на безупречном французском о любви и смерти, и поэзии, и о поэзии, посвященной любви и смерти. Его гениальность вызывала у меня восхищение, а Мари Агетан держала его за руки и слушала, не в силах пошевелиться. Потом, слегка опьянев от вина, совершенно неожиданно он предложил ей переспать с ним.

— Ou? Quand? Combien? — спросил он.

— Ici, ce soir, gratuit, — ответила Мари.

— Я часто думаю о Мари и той ночи, — сказал он. — Какие же все-таки мы, мужчины, животные! Она была шлюхой, Роберт, но природа наградила ее чистым сердцем. Вы знаете, что Мари убили?

— Знаю, — ответил я. — Мы с вами об этом говорили.

— Артур рассуждал про убийства женщин в Уайтчепел, — продолжал Оскар так, будто не слышал меня. — Причем с кучей криминалистических подробностей. Он убежден, что Джек Потрошитель — джентльмен или по меньшей мере образованный человек. Особый интерес у него вызвало убийство Энни Чепмен, несчастного существа, найденного на заднем дворе детского приюта доктора Барнардо на Хэнбери-стрит. Артур заявил, что чрево мисс Чепмен было удалено «специалистом», и воспылал желанием показать мне свой рисунок, изображавший истерзанный труп девушки. Я категорически отказался и повел себя довольно глупо, попытавшись немного поднять всем настроение и развеселить, рассказав про ответ кузнеца Уэйнрайта, который на слова друга, упрекнувшего его в совершенном убийстве, сказал: «Да, это ужасный поступок, но у нее были слишком толстые лодыжки».

— Вам удалось его развеселить? — спросил я.

— Артура? Он лишь едва заметно улыбнулся, зато Стоддард просто зашелся от хохота. Потом Артур очень серьезно спросил меня, как мне кажется, смог бы я совершить убийство. «О нет, — ответил я. — Никогда не следует делать того, о чем нельзя рассказать людям после обеда».

— Надеюсь, ваш ответ вызвал у него смех?

— Ни в малейшей степени. Он, наоборот, с самым серьезным видом сказал: «Мистер Уайльд, вы насмешничаете над тем, чего боитесь больше всего в жизни. Это опасная привычка, и она приведет вас к гибели». Именно тогда я осознал, что он мой друг. И в тот момент мне захотелось рассказать ему, что я видел сегодня днем… Но я не осмелился. При нашем разговоре присутствовал Стоддард, который ничего бы не понял.