Оскар взял из моих рук свечу и, не оборачиваясь, вышел из комнаты. Казалось, он куда-то торопится. Наш осмотр остальной части дома получился поверхностным. На каждом этаже имелось по две комнаты, а также туалет, гардеробная под лестницей, буфетная и умывальная по соседству с кухней. Оскар открывал двери в каждое помещение, приподнимал свечу и бормотал:

— Здесь ничего нет. — Или что-то в таком же роде и шел дальше.

Мне показалось, что дом выглядит так же, как во время нашего предыдущего визита: пустой, нежилой и почти полностью голый.

— Когда здесь проходили встречи клуба Беллотти, мебели тоже не было? — спросил я, когда мы шли от кухни к входной двери.

— Да, — ответил Оскар. — Беллотти — бродячий комедиант, он возит костюмы и все необходимое с собой. Когда ты арендуешь комнату в таком доме, все происходит примерно так стол и стул, голая тумбочка, чайник на кухне и больше ничего. Когда я приходил в дом в августе, он выглядел так же… вот только… только… — Мы стояли в коридоре, у основания лестницы. Внезапно Оскар возбужденно взмахнул руками. — Браво, Роберт! — вскричал он, и я с недоумением на него посмотрел. — Вот только здесь стоял высокий деревянный сундук. — Мой друг указал на стену у лестницы.

— Вы уверены?

— Да, — сказал Оскар, с трудом опускаясь на колени, чтобы осмотреть половицы. — На полу не осталось царапин, но сундук тут стоял, я уверен…

— Уверены?

— А куда еще я мог бы положить шляпу и трость? Ведь я не стал бы бросать их на пол? — Он поднялся на ноги, опираясь на мою руку. — Благодарю вас, Роберт, благодарю! Вы сумели отпереть еще одни врата на нашем пути.

— Неужели? — Я рассмеялся.

— Да, мой друг. Доктор Ватсон не мог бы сделать большего. Задав вопрос о мебели, которой теперь нет, вы напомнили мне о предмете, который здесь был. Когда я вошел в дом в тот день, я быстро прошел мимо экономки, но перед тем, как подняться по лестнице, машинально снял шляпу и положил на сундук вместе с тростью. Я оставил их на деревянном сундуке, в котором в дом доставили персидские ковры, свечи и другие атрибуты, а потом унесли тело несчастного Билли! Я салютую вашему гению, Роберт! Я должен вознаградить его чаем с кексами в «Савое», или даже рейнвейном с сельтерской. Сколько сейчас времени?

К тому моменту, когда мы добрались до отеля «Савой» и нам подали чай с кексами, крампетами, тостами с анчоусами и, разумеется, рейнвейном и сельтерской, было начало шестого. По дороге Оскар остановил кэб у цветочного киоска возле «Чаринг-Кросс» и купил нам в петлицу по бутоньерке — камелии в обрамлении зеленого папоротника.

— По-настоящему удачно оформленная петлица есть единственное, что связывает Искусство и Природу, — заметил я, когда мы садились в кэб. — Джентльмен должен быть либо произведением искусства, либо носить произведение искусства.

— Кто это сказал? — спросил Оскар.

— Вы, — ответил я. — И вам это прекрасно известно.

— Неужели? — переспросил он, нахмурив лоб. — Может быть, Уистлер?.. Да, скорее всего, именно он автор этой фразы.

Оскар был в великолепной форме.

— Никаких пирожных, Чезаре! Мы проголодались и решили соблюдать строжайшую диету! — сказал Оскар, когда мы пили чай за его любимым столиком в «Савое». Здесь он чувствовал себя, словно рыба в воде. — Сегодня мы заметно продвинулись вперед. Роберт, — заявил он, стирая масло с подбородка. Оскар обладал безупречными манерами, но был не самым аккуратным едоком.