— Я не пойду ни на какие сделки, я не стану валятся у вас в ногах благодарить и вымаливать прощение. Вы напрасно не дали мне уйти.

Влад молчал, он подвинул еще один стул и сел напротив брата, подал ему сигару и зажигалку.

— Прихватил из дома.

Ник взял сигару и закурил, слегка поморщился, когда Фэй зашивала рану от хлыста инквизиторов, на его плече. Кожа в этом месте вспухла и лопнула обнажая сухожилия.

— Говори. Давай сразу к делу, Влад. Я уверен, что не братская любовь заставила тебя отобрать мою душу у Черного Апостола или в какую еще гребаную дыру меня собирались засунуть после смерти. Ты ведь не зря лишил их подобного удовольствия?

Влад несколько секунд смотрел на Николаса, потом вздохнул и закурил сам.

— Я не стану ничего говорить, Ник. Тебя хотят видеть. Мы потом поговорим. Точнее я надеюсь, что ты сам захочешь этого разговора.

Николас затянулся сигарой и чуть подался вперед:

— Скажи ей, что нам не о чем говорить. Все что я хотел сказать — я уже сказал. Я не меняю своих решений. Так что она может уходить.

Фэй закончила зашивать и молча сложила медикаменты в коробку и спрятала в сумку.

— Через часов пять твои раны полностью заживут, Ник. От плетей останутся шрамы, от ожогов скорей всего пару пятен.

Влад решительно встал и направился к двери:

— Ты сам ей скажешь все что хотел. Фэй? Останешься здесь?

Ведьма кивнула и сложила руки на груди. Они переглянулись с королем и тот вышел.

Ник затушил сигару об пол и повернулся к Фэй:

— Отменно заштопала. Спасибо.

Фэй наклонилась к нему и прошептала:

— Я бы воткнула эту иголку тебе в сердце, чтобы реанимировать твою черную душу, Ник. Жаль я не могу сделать этого лично.

— Даже милосердная Фэй отвернулась от Зверя. Наверное стоит сыграть по мне Реквием.

Ник засмеялся, и в этот момент дверь снова отворилась, он медленно повернул голову, продолжая хохотать и вдруг замолчал. На пороге стояла маленькая Ками. Она смотрела на него расширенными глазками полными слез и восторга. Фэй впилась в спинку стула побелевшими пальцами. Влад внимательно смотрел на Николса, готовый к любому повороту событий. Но тишину нарушала Ками. С диким криком:

— Папа! Папочка мой! Папа!

Она бросилась к Мокану и обхватила его шею маленькими ручонками, прижимаясь всем тельцем к нему.

— Папочка мой…папа любименький…я плакала по тебе. Мама сказала, что ты ушел воевать…тебе очень больно, да?

Влад не мог выдохнуть, задержал дыхание. Несколько секунд он смотрел на отца и дочь.

«Проклятый Мокану, обними ее мать твою, сукин сын, не разбивай еще одно сердце»

Камила отстранилась и обхватила лицо князя ладонями, нежно провела по рваным ранам маленькими пальчиками, и Николас закрыл глаза.

— Папа, ты больше меня не любишь, да? Ты нас бросил?

В этот момент покрытые шрамами руки крепко сжали ребенка, Николас издал глухой звук и зарылся лицом в светлые волосы. Израненные, дрожащие пальцы хаотично гладили светлые локоны, и Влад наконец-то выдохнул. Посмотрел на Фэй. По щекам женщины катились слезы, она закусила губу, чтобы не издать ни звука.