|
И только на ресепшене, когда он протянул платиновую кредитку симпатичной девушке и та вспыхнула, едва взглянув на этого великолепного хищника, я вдруг поняла что натворила — я уехала с ним в чужую страну. Возможно, дав этим какую-то надежду, забыла с кем имею дело. Забыла, что это не просто Николас Мокану: влиятельный политик, нефтяной магнат и совладелец алмазной биржи, а забыла о его сущности. Он не человек. С каких пор я вдруг перестала помнить об этом? Наверное с того момента как он сказал, что не ожидал насколько чужой я для него стала? Или в тот момент, когда увидела, как монстр рассматривает детские игрушки?
Мы остановились в разных номерах, но почти в них не бывали. Он таскал меня повсюду за собой. А я с удовольствием ездила следом, даже на деловые встречи. Я просто наслаждалась сменой обстановки.
И сейчас, читая модный женский журнал в вестибюле одной из видных компаний, в великолепном сорокаэтажном здании я ловила себя на мысли, что то и дело кладу журнал на колени и смотрю через стекло на него. Любопытно воспринимать Мокану не как зверя, готового напасть в любую минуту, а как человека, который горячо спорит о сделке, читает бумаги, курит сигару и смеется с теми мужчинами, которые заключали с ним новые контракты. К ним подошла секретарша, принесла на подносе кофе, он что-то шепнул ей на ухо, потом кивнул в мою сторону, а я сделала вид, что страшно увлечена журналом. Но уже через несколько минут мне принесли чашку растворимого кофе на молоке и мой любимый шоколад. Я посмотрела через стекло на Ника и улыбнулась. Невольно. Даже неосознанно и в этот момент его глаза вспыхнули, хоть он и продолжил беседу, но я поняла, что вспыхнули они от моей улыбки. И это было чертовски приятно. В голове произошел мгновенный хаос: от «Вау» до «Какого черта я сейчас делаю?».
А потом мы поехали обратно в гостиницу. Полил дождь как из ведра. И внезапно машину занесло на скользкой дороге, в этот момент Ник с такой силой прижал меня к себе, что у меня хрустнули кости. В этом не было ничего эротичного, ничего сексуального, но меня тряхнуло похлеще чем от возбуждения, я вдруг поняла, он испугался…за меня. Потому что я сейчас человек и я могла разбиться, а он нет.
Я и правда так много для него значу? Но разум въедливо шептал мне: «он изменял тебе, он бил тебя, он спрятал тебя под замок, он лишил тебя права выбора».
Но у него были чувства ко мне и мысль о том, что такой как Мокану мог любить меня, вызывало бурю противоречивых эмоций. От дикого восторга до паники и все молниеносно, как вспышки в голове.
Но мое восхищение было недолгим уже через несколько минут весь его дикий гнев, ярость обрушились на водителя. Он выскочил из машины, разбил переднее стекло и за шиворот выволок несчастного. Тот трясся от страха, у него зуб на зуб не попадал:
— Дорога скользкая, господин…я не хотел…простите…господин…
Ник оскалился, и я с ужасом поняла, что за такую провинность они умирают. И этот бедолага тоже знал об этом. Вспышка паники ослепила на мгновение, парализовывая, возвращая обратно в бездну страха и осознания того, кто такой Николас Мокану. Об этом невозможно забыть.
— Я вырву твои глаза и заставлю сожрать, — прорычал Ник и я вздрогнула, ни на секунду не сомневаясь, что он может сделать в точности, как сказал. Я выскочила из автомобиля и схватила его за руку:
— Ничего страшного, я цела. Все мы целы. Поехали в гостиницу, я замерзла и хочу спать. Пожалуйста, Ник.
Его пальцы, сжимающие горло водителя, постепенно разжались, и он повернулся ко мне. Я назвала его Ником, не Николасом, как обычно, а Ником. Несколько секунд смотрел ярко-алыми злыми глазами, которые внезапно потухли. |
