На второй день я исследовала все то, что еще не успела до этого, а на третий уже нагло разгуливала по дому и даже сидела в библиотеке. Никто за мной не следил. Слуги мелькали рядом как тени, не смея заговорить. Охрана …я их почти не чувствовала. На четвертый день мне стало скучно, и я наконец-то поняла, что Николас не придет. Я сказала нечто такое, что обидело его или задело, очень сильно. Настолько, что он решил на время оставить меня в покое. А мне нужно было разрешение выехать к Фэй или хотя бы ее номер телефона. Я перерыла все ящики в своей комнате, в комнате детей и не нашла ни одной записной книжки. Ничего. Спрашивать у слуг было стыдно. Неправильно как-то. Но пойти к нему? Самой? Попросить? Это как признать его победителем снова.

Тогда я решилась на авантюру. Наверняка в нашей спальне я найду то, что мне нужно. Обязательно. Я дождалась темноты, потом убедилась, что он в кабинете, как всегда не один, а со своими призраками, которым раздает указания. И тогда я решительно проскользнула в спальню. Зажгла ночник и принялась искать. Я отодвигала ящики комода, трогала вещи, свое нижнее белье. В какой-то момент даже увлеклась, рассматривая красоту и едва поборола желание все это утащить в свою комнату. Вовремя себя одернула. Переместилась к ящикам маленьких тумбочек у постели. Сначала обыскала свои, а потом открыла его. Ничего, черт возьми. Совершенно ничего. Только в последнем лежала маленькая коробочка и альбом с фотографиями. Я открыла коробку и увидела кольцо. Порыв был слишком неконтролируемым, и уже через секунду оно оказалось на моем безымянном пальце, на том самом, где остался след. Это мое обручальное кольцо. Это его я носила не снимая. И самое странное, что мне его не хватало. Словно я привыкла к нему и теперь, когда оно вернулось на место, мне стало комфортно. Я даже поймала себя на том, что непроизвольно прокручиваю его вокруг пальца, уверенна, я и раньше делала то же самое. А потом взяла альбом, открыла первую страницу и спустилась на ковер. Я сидела возле постели и рассматривала фотографии. Мне не верилось, что я это вижу. В нем было всего лишь фотографий десять, словно кто-то выбрал самые любимые кадры и сложил в одно место. На самых первых была я. На фоне ночного неба, с развевающимися волосами, я смотрела на «фотографа» с нескрываемым обожанием. В бассейне тоже счастливая я, разбрызгивала воду и улыбалась тому, кто меня фотографировал. Две свадебные: на одной мы держимся за руки и смотрим друг на друга, наши пальцы переплетены а взгляды…наверное мы забыли что нас снимают. А на второй мы целуемся, я даже тронула свои губы…непроизвольно. Ник целовал меня, а мои пальцы касались его гладко выбритой щеки. Мои глаза были закрыты, и я словно почувствовала сейчас прикосновение его губ наяву. Да, это было. И я отрицать бесполезно. На этих кадрах интимные, личные подробности, особенно там где я сама.

На остальных фотографиях я и дети. Удивительно, но появилась зависть к той Марианне. Она была счастлива. Ее глаза светились, она смеялась с детьми, она сияла, и сомнений в душе стало больше. Женщина, которую унижали и избивали, не могла так улыбаться, словно у нее в руках все сокровища вселенной. Я захлопнула альбом и вздрогнула. Только сейчас я поняла, что не одна. Николас стоял в нескольких шагах от меня. Я покраснела, вскочила с пола, сунула альбом обратно в ящик. Почувствовала себя воровкой.

— Прости…я искала… мне нужно было…

Черт, не успеваю придумать очередную ложь, а он так пристально смотрит и мне трудно вздохнуть.

— Это и твоя комната тоже. У меня нет от тебя секретов.