– Почему же мы выжили?

– Потому что мы были сильны… Потому что мы пели о любви… А вспомни, что творилось вокруг?! И ты уверен, что мы выжили?

– Отчего же с нами не пытаются расправится сейчас?

– Оттого, что, расставшись, мы стали просто людьми. Просто музыкантами…

Они помолчали немного. Только шелест и пощелкивания в трубке заставляли почувствовать, что тысячи километров разделяют их сейчас.

– Мне кажется, мы сошли с ума, – прервал молчание Джон. – Но мне кажется, все, что ты говоришь – верно. Выходит, если бы мы все это понимали, все было бы совсем по-другому. И калеки действительно исцелялись бы, прикоснувшись к нам, и мы смогли бы изменить мир к лучшему?..

– Да. Разве ты сам не понял еще, что главное – не то, что ты делаешь, и не то, что тебя окружает, а то, как ты к этому относишься?

– Пол… Ты готов начать все с начала?

– Да, Джон. Я слишком долго жил в маленьком уютном гнездышке.

– Но ведь тебя это вполне устраивало.

– Мне было хорошо. Но это так скучно. Я устал не быть Богом. К тому же сейчас, когда мы все поняли, нам нечего бояться.

– А у нас получится? – спросил Джон так по-детски, что на другой стороне планеты Пол засмеялся.

– Это звучит так же глупо, как если бы Иисус Христос спросил у святого Петра: «Пит, я тут собрался походить по воде аки по суху. Как думаешь, у меня получится?»

Джон засмеялся тоже. Потом спросил:

– А Джордж и Ринго?

– Джордж давно уже пришел к этому. А Ринго… – в голосе Пола послышалась нежность. – С нашей маленькой помощью…

– Он станет всем, чем угодно, – закончил за него Джон.

– Я хотел сказать именно это. Всё уже давно ждет нас, Джон.

Внезапно Джон почувствовал, что по его щекам текут слезы.

– Пол… – начал он, но голос сорвался, и он, проглотив комок в горле, повторил тверже: – Пол. Я люблю тебя… Кстати, – продолжил он, сменив тон на обыденный. – Вообще-то твой «Band On The Run» – вполне сносная штука, парень…

– Почти, как твой «Imagine»…

– Пол, прости меня. Аллен Клейн действительно оказался редкостной скотиной.

– Не будь дураком, Джон. Я со своей жадностью виноват не меньше.

– Это факт, – заявил Джон. – О'кей. Будем считать, что с прошлым мы разобрались. Итак, я возвращаюсь. Завтра я начну сворачивать дела в Нью-Йорке. Я же не могу бросить все сразу.

– Не спеши. Мы ждали друг друга десять лет, и несколько дней ничего не решат. А впереди – целая вечность.

– Целая вечность, – подтвердил Джон. – Что ж. Привет ребятам.

– Привет Йоко.

– Ты это серьезно?

– Конечно. Она должна быть с нами. Жаль, что я только сейчас смог признать это. И если ее не будет, значит Брайан погиб зря.

– Хорошо. Мы прилетим вместе. Только, пожалуйста, придержи язык, не болтай обо всем этом журналистам. Они нас достанут.

– Когда же ты все-таки перестанешь быть самовлюбленным ослом и считать себя самым умным? – деланно вздохнув, сказал, Пол. – Ладно. Ждем тебя.

Никогда еще Джона не видели таким счастливым, как в этот день – восьмого декабря тысяча девятьсот восьмидесятого года.