Мы учились в начальной школе «Чейпл Лейн», в двух шагах от «Малберри». Школа была простая, всего на сотню учеников, но с хорошей репутацией. Почти все потом перешли в частные лицеи: девочки в «Малберри», мальчики – в «Сент Освальд», школу имени святого Освальда, или в другую школу, имени короля Генриха. Мне там нравилось. Я завела друзей. И под конец учебного года среди них уже не было Бернадетт Мун, девочки с длинными темными косичками и вечно растерянным взглядом. Она вела себя по детски и постоянно во что то играла: то скакала по комнате, как пони, то изображала принцессу, то искательницу приключений в джунглях, то героев греческих мифов, то носилась и лаяла, как собачонка. Берни младше меня на восемь месяцев, и с высоты старшинства ее поведение казалось мне дикостью и даже издевательством. Берни сторонились, хотя никто не травил ее и не обзывал – «Чейпл Лейн» не такая школа. Дети вообще жестоки, а у девочек зоркий глаз на недостатки. Однако на первый взгляд Берни ничем не отличалась от сверстников – ни произношением, ни одеждой, ни прочими мелочами, которые выделяют детей среди однокашников. В некотором смысле от этого стало только хуже. Берни была чудачкой изнутри, да еще какой… Я тогда и не подозревала.

Хотя если бы не тот день рождения, мы бы ничего не узнали. Берни исполнялось десять, нас обеих ждала «Малберри», более серьезная и солидная школа, где по детски наивную Бернадетт задразнили бы – ей следовало хорошенько постараться и стать как все.

Судя по всему, ее мама считала так же. Это она придумала устроить праздник. Десятый день рождения Бернадетт как раз совпадал с началом учебного года, и ее мама пригласила весь класс в надежде, что дочь найдет новых друзей. Отчаянный шаг. Я уже тогда понимала: не стоит лезть из кожи вон – так популярности не добьешься.

К тому времени в волшебство я не верила, зато верила в Тойю и мечтала поскорее стать подростком. Поглядывала на мальчиков, но в душе обожала Адама Анта и отрабатывала перед зеркалом щегольские танцевальные движения. Мама умилялась, а папа качал головой:

– Она торопится взрослеть. Пусть лучше радуется детству.

Про Бернадетт такого не говорили. Она, похоже, и не думала взрослеть. Но мы учились в одном классе, и вдобавок наши мамы дружили, поэтому мне тоже дали приглашение (самодельную открытку с серебряными звездочками). Пришлось согласиться. Захожу я в футболке с блестками и джинсах и вижу: кроме меня гостей всего то двое – Грейс Оймейд, новенькая из района «Красный город», и Лорелей Джонс, чьи родители владели магазином товаров для праздников, – грустная ирония.

А еще грустнее, что ко дню рождения подготовились от души. Столы ломились от еды: бутербродов, кувшинов с лимонадом, пирожных, мармелада, мороженого. Стоял трехъярусный торт с бело розовой глазурью на верхушке. Двадцать один мешочек с подарками для гостей, по одному на каждую девочку в классе, и целая гора праздничных колпаков и шариков. Стопка кассет, телевизор с большим экраном, стулья и кресла мешки по всей гостиной. Цветные гирлянды и зеркальный шар в спальне. Столик для поделок, за которым можно плести браслеты из драже, бумажные фонарики – вдруг засидимся допоздна. Игры: коробка для «Передай посылку», бутылочка для «Правды или действия», твистер. Веселись не хочу. Казалось бы, не день рождения, а мечта. А вышла полная катастрофа.

Хуже всего, что Берни этого не замечала. Открыла мне дверь в пышном платьице и с короной на голове; ее глаза так и сияли радостью и надеждой.