– Никто под страхом смерти не смеет осквернять этот чертог или уносить отсюда что-либо, – объявил Мардак. – Работать же мы будем вот здесь, внутри прохода.

    Он велел принести еще ламп и принялся объяснять назначение странных ниш, попутно рассказывая, как что работает и какими идеями он руководствовался, осуществляя свой замысел. Когда двери Царского Чертога наконец закроются, пояснял Мардак, с потолка коридора опустятся хорошо пригнанные гранитные плиты и намертво перекроют его. К этим плитам с боков подойдут особые каменные клинья и надежно закрепят их на месте, на манер кхитайской головоломки. И наконец, из особых перевернутых колодцев упадут запирающие камни и окончательно сплотят всю конструкцию общей толщиной во много локтей.

    Дверь, устроенная таким образом, явится надежной преградой для разного рода могильных воров, нечистых вурдалаков и даже целых вражеских армий. Тем не менее, когда царь и его приближенные пробудятся для вечной жизни в День, Который Грядет, они смогут легко выбраться из чертога, вынув в определенной последовательности подвижные камни, а затем растворив саму дверь, укрепленную в каменных петлях.

    Механизма, работающего подобным образом, Конан представить себе не мог. Зато ему был вполне понятен порядок сборки, который следом же объяснил им Мардак. Они будут продвигаться снаружи вовнутрь, потому что чем ближе к Чертогу, тем раньше предстояло падать плитам гранита. Еще чертежник объяснил им главную опасность, грозившую при работе. По его словам, спусковой механизм Затвора с легкостью мог быть приведен в действие преждевременно. При этом камни не только передавят их самих, но и создадут немыслимые трудности для последующих команд, ибо одолеть Затвор снаружи, как он только что доказывал, было весьма нелегко.

    Когда Мардак наконец завершил свои объяснения, команда без лишнего промедления взялась за работу. Они освободили из дощатой опалубки каменные блоки, обработанные особым образом (больше всего те напоминали ломти дыни размером с сундук), и начали устанавливать их на место. На Конана при этом ложилась особенная ответственность. Пока дюжина рук поднимала очередной камень, киммерийцу приходилось в одиночку удерживать предыдущий с помощью деревянного рычага.

    В других случаях он, обдираясь, лез в какие-то узкие колодцы и разгребал в них заторы. Потом потел наравне с шемитами, ставя временные деревянные крепи. Тем не менее его новые товарищи как будто продолжали дуться на него неизвестно за что. Он присмотрелся и понял, что они и друг с другом держались совершенно так же. Однако в целом команда работала слаженно и без лишнего трепа. Мардак никому не давал спуску и несколько часов подряд не позволял передышки. Пока наконец одному из рабочих не отдавило камнем ногу – оплошность, вызванная непомерной усталостью.

    Стонущего калеку унесли прочь двое стражников, Мардак наконец понял, что задал слишком высокий темп, и расстроился до слез.

    – Отдыхайте! – велел он команде. – Мы с вами сегодня хорошо потрудились. Там, наверху, давно уже стемнело. Нам, однако, запрещено выходить наружу, пока не будет закончена наша работа. А посему эту ночь мы проведем в тоннеле...

    Им принесли корзины с хлебом и финиками и вино в глиняных кувшинах (эти кувшины, опорожнив, затем приспособили в качестве ночных сосудов). Рабочие ужинали молча, поглядывая, как сменяются стражники в конце коридора.