- Они немногое могут, - протянула Лукреция, пребывая в сомнениях относительно меры опасности давних врагов. – Кардиналы вне своих епархий и ты, понтифик, способный, пойди они открыто против твоей власти, уподобить их Савонароле, сделав изгоями в глазах многих.

Родриго Борджиа кивал в такт словам своей дочери, соглашаясь с её доводами. Только потом парировал, имея не то что аргументы, а скорее понимание ситуации. Как-никак, именно он вот уже несколько десятков лет варился в бурно клокочущем котле под названием «церковные дрязги».

- Германские земли. Там усилилась охота на ведьм. Та, разрешение на которую выдал мой предшественник своей буллой. Она до сих пор действует, хотя мы с твоим братом сделали всё, чтобы о ней забыли. Но инквизиторы… После германских даже Торквемада покажется мерилом вменяемости и здравого смысла! А теперь, когда создатели «Молота ведьм» генеральный магистр Ордена святого Доминика и его ближайший советник – нет ничего удивительного, что инквизиторы взялись за старое и не слышат исходящих из Рима сперва увещеваний, а затем и предупреждений о недопустимости подобных действий.

- Это плевок нам в лицо! – резко покрасневшая Лукреция даже вскочила со скамьи и заметалась взад-вперёд. – Если опять сотни «колдуний» сгорят на кострах, то, зная наше к этому отношение, власть в Риме и Перудже сочтут слабой, – дочь понтифика внезапно замерла и процедила. – Любую буллу можно отменить. Нет буллы, нет и оправдания действиям инквизиторов.

- Не отменить, а внести изменения. Новой буллой, дополняющей и при этом сильно меняющей прежнюю, - усмехнулся Родриго Борджиа. – Это выбьет у них землю из-под ног. Пусть заметаются, поняв, что отныне не смогут разжигать костры. И в германских землях нам будут многие благодарны. Там отцы-инквизиторы не везде герои. В некоторых городах их силой от толпы отбивали, чтобы не разорвали «святых отцов» в клочья прямо на площадях.

- Может и зря отбивали.

- Может и зря, - согласился Родриго со своей дочерью. – Только тогда тройная тиара была на голове Иннокентия VIII, не на моей.

- И новая-старая булла окажется…

- Вот такой она окажется, - достав скрученный в трубочку лист бумаги, понтифик передал его дочери. – Булла «О различии колдовства и науки», короткая, но выбивающая зажжённый факел из рук позабывших о своём истинном предназначении инквизиторов. Читай, Лукреция, ты поймешь всю силу этого документа.

Тут и просить не стоило. Борджиа почти сразу сорвала ленточку с листа бумаги. развернула оный и погрузилась в чтение. Внимательное, стремясь не упустить ни единого слова.

«С великой скорбью и не скрывая того, мы, Александр VI, викарий Христа, вынуждены признать, что усердие некоторых слуг церкви затмило им разум и принесло бедствия немалые на многие земли. Думая, что совершают деяния свои во благо католической веры, поступками своими подрывали крепость её, вызывая страх и смятение не только у великих грешников и еретиков, но и у добрых христиан.

Уже во время нашего понтификата из разных краёв, но земель Германии особенно, дошли вести о том, что многие из обвиняемых в колдовстве согласно булле предшественника нашего, Иннокентия VIII, «Summis desiderantes affectibus», не были виновны ни в каких деяниях против Господа и церкви нашей. Признания же их, вырванные под пыткой, есть ни что иное как слабость духа и боязнь боли великой. телом испытываемой. Только можно ли винить пытаемых без вины в недостаточной крепости душевной, не сравнимой с той, что проявляли мученики за веру? Нельзя, говорю я вам!

Также узнали мы, что многое, принимаемое некоторыми из инквизиторов за проявления колдовства, есть ни что иное, как результаты наук разных, в том числе и врачебной, и механики, и иных, которые перечислять тут нет необходимости.