– И?..

– Да что там… – Изуми вконец застеснялась. – Сказать-то смешно. Этот ваш приятель с осьминогом разговаривал, мол, уважаемый господин осьминог, вы уж потрудитесь побеседовать там со своими и упросите их, пожалуйста, пойти мне навстречу в удовлетворении моей скромной просьбы. А какая такая просьба – бог его знает, этого Фурукава уже не расслышал. Вот только он сказал, осьминог-то с той стороны подплыл и будто бы парня внимательно слушал, и щупальцем своим через стекло дотрагивался до его ладони. Если бы это не Фурукава был, я бы вам и рассказывать не стала, но он ведь даже в малости приврать не умеет, его фантазии хватит только на то, чтобы разложить каким-нибудь новым способом кусочки сашими. Помню, когда он за своей женой ухаживал, он ей делал сашими из фугу и выкладывал на тарелке в виде хризантем и журавлей с расправленными крыльями, очень выходило красиво. Так вот, на следующее утро, когда Фурукавы еще в ресторане не было, приятель ваш осьминога-то из аквариума вытащил, отнес его в ведре к морю и отпустил, даже похвастаться ни перед кем не успели. А когда Фурукава хотел его за это отругать, тот, говорит, так на него посмотрел, что старик даже струхнул немного – ну уж этого он мне не сказал, признается он, как же, что мальчишки испугался, на которого нашла блажь разговаривать с бессловесными рыбинами! Правда, стоимость осьминога новенький возместил, так что Фурукава на него не в обиде, вот только, говорит, все равно это странно – выбросить в море такое сокровище! Фурукава-то уже придумал, как он его приготовит, да размечтался, как его стряпню будут нахваливать посетители.

– Понятно. – Александр улыбнулся, но на душе у него от рассказа Изуми было как-то неспокойно, да и понятно, по правде, тоже совсем не было.

– Но я ничего такого странного за вашим другом не заметила, – добавила женщина. – Приятный юноша, вежливый, принес в подарок упаковку соленого рисового печенья с креветками, мой Рику такое всегда к пиву покупал. Порасспрашивал про мою жизнь – все в рамках приличия, выпил чашку зеленого чая и обещал еще зайти – вас проведать. Я-то думаю, нет ничего странного в том, что он осьминога этого выпустил, у молодых людей всегда в головах какие-нибудь идеи. Пожалел он, может быть, осьминога, да и все тут, а грубиян Фурукава уже на него и вызверился, мол, ненормальный. Он-то сам сколько раз говорил, что его кот Куро – все равно что человек, и разговаривает с ним, как с человеком, а все потому, что этот кот похож на своего хозяина – такой же плешивый и облезлый, и характер у него такой же поганый. К тому же каждую весну он метит в соседских огородах дайкон, как только тот из земли покажется. Я это все Фурукаве так прямо и сказала, а он, мол, так это кот, кот животное земное, оно испокон века бок о бок с людьми живет, а что дайкон метит – так это в его природе, что с него взять. А осьминог, мол, скользкий моллюск, о чем таком задушевном можно с ним беседы беседовать. Разве же ему что-нибудь после этого втолкуешь…

– Да, действительно, – согласился Александр, не открывая глаз. Несмотря на то что он три дня провел в беспамятстве, его снова тянуло в сон.