|
В конверте всего один лист с коротким неподписанным текстом, выполненным красными чернилами. Под заголовком "ВАЛЮТА" написано по-немецки: "Кайзерова гора. Франзисканер Хальт. 100 м восточнее - каменная пирамида. Ящик. 2 слитка. 24 кг". Под текстом - перечень размеров в сантиметрах. Майор Смит развел руки в стороны, как если бы показывал в разговоре с друзьями размер пойманной им рыбы. Судя по размерам, слитки, должно быть, большие - примерно в ширину его плеч, да и в торце два на четыре дюйма. Одна английская восемнадцатикаратная золотая монета идет в наши дни по два-три фунта стерлингов! Да, ему чертовски повезло! Сорок, а то и пятьдесят тысяч фунтов! Не исключено, что даже сто тысяч! Он не переставал подсчитывать и одновременно быстро и хладнокровно, опасаясь, как бы кто не зашел в номер, сжег документ и конверт, растер пепел в порошок и выбросил в туалет. Затем разложил трофейную австрийскую крупномасштабную карту военно- геодезического управления и сразу отыскал на ней отметку с надписью "Франзисканер Хальт". Судя по топографическому знаку, это была нежилая избушка для альпинистов, расположенная на седловине, как раз под самым высоким восточным пиком Кайзеровых гор, которые своими очертаниями вызывали у посетителей Китцбухеля благоговейный страх. А каменная пирамида находится приблизительно здесь - он отметил место на карте ногтем. Боже, до такого богатства всего лишь десять миль езды и не более пяти часов восхождения! Все в начале происходило именно так, как описал Бонд. В четыре утра майор Смит подъехал к дому Оберхаузера, арестовал его, заявив протестующей и плачущей семье, что отвезет Оберхаузера для допроса в лагерь под Мюнхеном. Если за ним не числится никаких преступлений, в течение недели он вернется домой. Если же семья поднимет шум, то это только ухудшит положение арестованного. Смит отказался назвать свое имя и догадался заранее закамуфлировать номер своего джипа. Через сутки подразделение "А" передислоцируется, а к тому времени, когда военные власти доберутся до Китцбухеля, инцидент будет похоронен в болоте неразберихи, всегда сопутствующей приходу войск. Оберхаузер, оправившись от пережитого страха, оказался вполне приятным мужчиной, а когда Смит со знанием дела поговорил с ним об альпинизме и катании на лыжах - его довоенном хобби - он и совсем успокоился. На это и рассчитывал Смит. Дорога на Куфстейн проходила у основания Кайзеровой горы, и Смит, медленно ведя машину, восхищался вслух красотой горных вершин, которые освещались алеющей утренней зарей. Подъехав к подножию "золотой" горы, как ее успел окрестить Смит, он затормозил, съехал с дороги в густую траву, и, повернувшись к пассажиру, доброжелательно сказал: - Оберхаузер, как человек, вы мне по душе. У нас общие интересы, а из вашего разговора и моих собственных суждений о вас я пришел к убеждению, что с нацистами вы не сотрудничали. Вот что я предлагай. Давайте проведем день здесь, совершим восхождение на Кайзерову гору, а потом я отвезу вас назад в Китцбухель и доложу командиру, что в Мюнхене с вами разобрались и претензий не имеют. Он усмехнулся: - Ну, как насчет такого варианта? Мужчина чуть не расплакался от благодарности: - Но нельзя ли получить какой-нибудь документ, подтверждающий благонадежность? - Вполне. Для этого будет достаточно моей подписи. Согласие было достигнуто, джип надежно укрыт от посторонних глаз, и они размеренным шагом двинулись по предгорью, вдыхая запах сосновой смолы. |
