То, что в этот раз не повезло, понял, когда коснулся шасси поверхности земли. Проблемой оказалось то, что, похоже, я не первый пытался тут сесть. На поляне имелись обломки самолета, и именно в них я и врезался, снеся одну стойку и погнув другую. Скорость была крохотной, поэтому «Шторьх» уткнулся носом в землю, отчего винт моментально помялся и встал, мотор заглох, потянуло запахом горелого масла и разлитым бензином.

— Хорошо, что я пристегнут был, — прохрипел я, приходя в себя.

Отстегнувшись, я со стоном упал на штурвал и приборную панель. Откинув боковую дверцу, вывалился наружу и отполз в сторону, осматриваясь и ощупывая себя. Поляна имела привычный вид, да и у меня все было на месте. Кроме ушибов, ничего не заработал. С этим повезло, уже хорошо.

Мой самолет стоял почти вертикально, хвост торчал вверх. Осмотрев его, я встал на ноги и, немного пошатываясь, подошел ближе. После чего стал доставать из салона все вещи и складывать их в стороне, даже пулемет с крепления снял и боеприпас достал. Повозившись в вещах, я нашел свой сидор и, достав из него фонарик, потряс. Тот почему-то отказывался работать, однако после еще пары ударов вдруг загорелся.

— Посмотрим, с чем я там столкнулся. Вроде самолет был, хвостовое оперение четко рассмотрел, — пробормотал я и, повесив на плечо «МП», направился к обломкам в центре поляны.

После недолго изучения обломков я сделал такой вывод. При воздушном сражении, проходившем еще в сорок первом году, когда тут шли ожесточенные бои, пилот этого «мессера» был убит, он все еще находился в разбитой кабине, и неуправляемый истребитель, по странному стечению обстоятельств, врезался в землю именно на этой поляне. Вот непруха так непруха. Как я эти обломки не заметил, ума не приложу. Специально ведь круг делал, разглядывая поляну. Наверное, только по той причине, что луна не доставала сюда, и там, где находились обломки «мессера», была кромешная тьма.

Разобравшись с эти делом, я вернулся к своим вещам и перетаскал их к опушке и стал готовить лагерь. «Шторьх» уже не загорится, я его обесточил. Солнце еще не успело подняться, а я, накрывшись плащом, уже спал крепким молодецким сном.

Проснулся сам — просто выспался. Сел, облокотившись о дерево, и, с удовольствием оглядевшись, счастливо вздохнул и пробормотал:

— Лепота!

Самолет, конечно, был разбит, хотя насчет него у меня были определенные планы, чем черт не шутит, может быть, на нем бы и перелетел Ла-Манш, однако я был в том месте, которое знал прекрасно. Меня в этом лесу и корпус найти не сможет, причем в полном составе. У меня тут шесть схронов оборудовано с оружием и две нычки. Пусть попробуют, зубы-то пообломают.

Время близилось к полудню. Попив из фляги, я также умылся, вылив остатки на ладонь, тут ручей рядом, потом схожу снова ее наполню. После утреннего туалета я вышел под открытое небо и, осмотревшись, пошел к «мессеру». Вчера я не исследовал его достаточно хорошо и решил это сделать сейчас. Нет, мне не показалось, кобура у летчика была расстегнута и пуста, значит, я не первый, кто его нашел.

После этого я прогулялся к «Шторьху». Осмотр показал, что его спасет капитальный ремонт, который я провести просто не мог. Самолет мне было жалко до слез, за это время он мне стал почти другом. Вон сколько с его помощью преодолел, порядка тысячи двухсот километров, а это не хухры-мухры, расстояние очень приличное.

Вернувшись к лагерю, я сел на лежанку и, развязав горловину мешка, что лежал рядом, стал доставать съестные припасы. Добивал я те, что взял у воров, консервированную и долго хранящуюся еду старался не трогать — НЗ, как говорится.

После позднего завтрака я задумался. Передвигаться по землям противника по воздуху — это была просто превосходная идея, и если бы не этот несчастный случай, то я бы и дальше им пользовался.